ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ РУКОЙ ПОДАТЬ

– До отъезда Фальберта в Орден будешь Наставницей принца, – король указал Флоре на кресло.

– Благодарю, Ваше Величество, но меня удивил Ваш выбор.

– Ты ему понравилась.

– Для реализации воспитательных мероприятий по подготовке принца Фальберта к успешной адаптации в качестве наследника престола мне нужна Ваша поддержка.

– Тебя трудно понять.

– Вы всё поняли и смеётесь надо мной.

– Я хотел бы, чтобы у Фальберта был такой же гибкий ум и характер...

– Ваше Величество, у меня две просьбы...

– Я оказываю тебе милость, а ты нагло ставишь условия?

– Вы милостиво даруете трудную задачу.

– Что хочешь? – с усмешкой спросил король.

– Слухи, доносы, сплетни, жалобы – правдоподобные и откровенно лживые – исказят мои слова и действия...

– У меня есть способы узнать истину. Вторая просьба?

– Разрешите вместе с принцем обучать и его сверстников.

– Согласен! Во дворец привезут шесть мальчиков из знатных родов...

– Ваше Величество, мудрецы считают, что учеников следует подбирать тщательно, как цветы для клумбы. Случайно занесённый сорняк погубит труд садовника. Разрешите мне выбрать воспитанников.

– Разрешаю. Аудиенция окончена!

Собрав сведения об аристократических родах, в сопровождении виконта Ренельи, Филиса и Шулетты отправилась с визитами к вассалам короля. Сценарий был один и тот же: поздним вечером приезжали в замок, говорили, что отбились от отряда охотников. Флора изучала традиции и взаимоотношения в семье, знакомилась с потенциальным воспитанником. При анализе информации учитывала, что характер человека подобен чаю с лимоном, где заварка, вода, лимонный сок и сахар – части целого. Ребёнок в разных ситуациях может быть и целеустремленным, и робким, и циничным, и добрым, и расчётливым, и безалаберным.

Когда возвращались в столицу, встретили племянника герцога Нарвея со свитой.

– Почему вы не посетили Эллигуен – главный замок нашего рода, но побывали у низкородных вассалов короля? – поинтересовался Альях.

– Так пролегал наш путь, – уклончиво ответил виконт Ренельи.

– От имени герцога Нарвея приглашаю вас в замок.

– Почтём за честь посетить Эллигуен.

Флоре было интересно познакомиться с герцогом Нарвеем – легендарным полководцем, одно имя которого вносило смятение в ряды противника. Хозяин замка Эллигуен был физически силен. О таких говорят: неладно скроен, но крепко сшит. Массивный торс, короткая шея, прямая спина. С приветливой, но покровительственной улыбкой он потрепал по плечу племянника, уверенным «впечатывающим» голосом спросил об охоте. Пригладил рукой коротко подстриженные волосы, холодно кивнул виконту Ренельи и Филису, на неё даже не взглянул.

К обеду Флора оделась подчёркнуто скромно. Из украшений лишь серебряный обруч поддерживал белоснежное покрывало, концами которого она тщательно задрапировала лиф платья. Герцог Нарвей уже пировал с вассалами и даже не встал при её появлении. Племянник герцога бесцеремонно указал Филису место в конце стола, а Флору усадил рядом с собой, напротив дяди, который сразу пошёл в «атаку»:

– Смешно: девчонка – Наставник принца. Йолис развлекается, считая, что Фальберт уже подрос, чтобы узнать женские уловки.

– Старшая Дама рода Таунбер воспитывалась в Ордене Теней... – ухмыляясь, начал Альях, окидывая Флору оценивающим взглядом.

Герцог Нарвей пренебрежительно махнул рукой и грубо оборвал:

– Не болтай! Война не женское дело. Обучает воинов тот, кто побывал в сражениях. Девчонка дома должна сидеть. Виконт, выдай её замуж.

– Я не пойду против воли короля! – сухо ответил виконт Ренельи.

«Герцог и его свита, как звери в стае: Нарвей – «альфа» особь – абсолютный авторитет, пишет законы, жестоко карает нарушителей, уважает силу и тех, кто защищает свои границы. Племянник и приближённые – «бета» – сильные и агрессивные, время от времени пробуют вожака на зуб. Свита – «омеги» – самые жалкие, бесправные, забитые существа. Ну, а слуг в замке за людей не считают... – думала Флора. – Раз я в стае, изменю свой статус в герцогском табеле о рангах, сыграв по их правилам».

Ловко крутанув кинжал, которым резала дичь, с силой вонзила его перед тарелкой герцога Нарвея. Воцарилась гнетущая тишина. Хозяин замка Эллигуен насупил брови и смотрел на неё, играя желваками на скулах.

Виконт Ренельи негромко сказал:

– Доченька, невежливо за столом метать кинжалы, ты же не в лесу.

– Его Величество счёл меня достойной быть Наставником принца, – сказала Флора, не отводя взгляда от чисто выбритого лица хозяина замка.

Герцог Нарвей резко поднялся, со своих мест повскакала его свита.

– Да здравствует Король! Выпьем за Наставника наследного принца!

«Ого! Растём! Тост в мою честь», – усмехнулась Флора.

Альях плеснул в огромный серебряный кубок густое красное вино:

– Отведайте Шалрекденского вина. Уверяю, оно превосходно.

Виконт Ренельи пришёл ей на выручку, сказав, что вино для мужчин.

– Жаль, что виконтесса не попробует этот божественный напиток. Быть в замке Эллигуен и не отведать Шалрекденского вина – ни с чем несравнимая утрата, – с сожалением произнёс Альях.

– Ваша Светлость, могу я познакомиться с Вашим племянником?

– Он рядом.

– Этот господин староват… для обучения. Есть ли другой, помоложе?

– Лонцано завтра предстанет перед Вами. Филисариус, соблаговолите пройти со мной. Я вручу послание для короля, – усмехнулся герцог Нарвей.

Встал из-за стола и, не прощаясь, вышел, Филис медленно побрёл за ним. Воины из свиты герцога оживились и переключились на выпивку. К виконту Ренельи подошёл слуга и что-то тихо сказал. Вот теперь, когда и отец покинул зал, ничего не объяснив, Флора ощутила тревогу,

– Виконтесса хочет полюбоваться цветочками?

Кавалер с манерами лакея был неприятен, но ей захотелось подышать свежим воздухом в саду. В сопровождении племянника герцога и двух молодых аристократов Флора и Шулетта шли по живописной аллее. Вскоре вышли к лужайке, в центре которой возвышалась железная клетка. Внутри сидел человек: грязные длинные чёрные волосы и борода свалялись, сквозь дыры в лохмотьях виднелось смуглое тело.

– Кто это? – удивилась Флора.

– Дядя посадил вора, который залез в сокровищницу.

На мгновение Флора встретилась с пронзительным взглядом узника: «Что-то ты, дружок, темнишь. Ни один вор не полезет в замок Нарвея».

Принесли стол, на него поставили аппетитно пахнущие блюда и несколько кувшинов вина. Слуги привычно сновали, это говорило о том, что племянник Нарвея часто вкушал здесь яства, издеваясь над голодным узником.

– Погибла служанка, попав под выстрел арбалета, который предназначался вору! – с пафосом сказал Альях.

Флора заметила, как побелели костяшки пальцев, сжавшие прутья. Подозвав Шулетту, она взяла сеглер и села на кресло рядом с клеткой.

– Вы хотите петь здесь? – удивился племянник герцога Нарвея.

– Если здесь едят, почему нельзя петь?

Настроив инструмент, исполнила песню на слова Вознесенского: Белый шиповник, дикий шиповник краше садовых роз. /Белую ветку, юный любовник графской жене принёс. /Белый шиповник, страсти виновник, он ей, смеясь, отдал. /Листья упали на подоконник, на пол упала шаль. /Белый шиповник, страсти виновник разум отнять готов. /Разве не знаешь, графский садовник против чужих цветов. /Что ты наделал, милый разбойник, выстрел раздался вдруг. /Красный от крови, красный шиповник выпал из мёртвых рук. /Их схоронили в разных могилах там, где старинный вал. /Как тебя звали, юноша милый, только шиповник знал. /Тот, кто убил их, тот, кто сгубил их, будет наказан тот. /Белый шиповник, дикий шиповник в память любви цветёт. /Для любви не названа цена, /Лишь только жизнь одна, жизнь одна, жизнь одна а-а…

«Шерше ля фам», – заметив слёзы на глазах узника, подумала Флора.

– У Вас странный репертуар…

– А Мауру песня понравилась.

– Вы пели для вора?!

– Я всегда пою для себя. Досточтимые Кавалеры, я покину вас.

– Сиятельная виконтесса, – усмехнулся Альях, – куда торопитесь?

– Меня ждёт отец.

– Виконт Ренельи покинул замок Эллигуен.

– Уехал, не предупредив меня?

– Срочные дела. Я буду Вам надёжной защитой.

Флора поняла, герцог с племянником что-то замышляют и спросила:

– Старшего Кавалера рода Сиодег также нет в замке?

– Вы очень прозорливы, виконтесса, – ухмыльнулся Альях.

Не обращая внимания на племянника герцога, она быстро пошла к замку, запершись в комнате, спросила Шулетту:

– Когда приносят еду и воду, клетку открывают?

– Нет. Еду швыряют на пол, воду льют в миску. Зачем тебе это?

– Людей не держат в клетке.

– Хочешь украсть ключ?

– Герцог мне его сам отдаст.

– Вряд ли! Он поклялся, что Маур сдохнет в клетке.

– Быстренько узнай, где сейчас герцог Нарвей, Филис и мой отец.

Подойдя к зеркалу, Флора набросила меховую накидку, в карман которой опустила пластиковую бутылочку с Водой Правды: «Вот, опять пригодился подарок Апоне. Нарвей самоуверен и важен. Буду расслабленной, но не развязной, буду льстить и смотреть ему прямо в глаза. Как же я его боюсь! До дрожи в коленях! Что бы ему сказать? Решу на месте».

Шулетта вернулась и сообщила, что герцог один у себя, а Филиса и виконта Ренельи нет в замке.

– Проводи меня к герцогу и покарауль, чтоб никто не зашёл.

– Я боюсь за тебя. Флора, что ты задумала?

– После, Шулетта! Я должна с ним поговорить. Идём!

Когда Флора робко постучала в дверь, до неё донеслось:

– Я приказал не беспокоить меня! Пошли прочь!

– Досточтимый Старший Кавалер достославного рода Нарвей! Может ли Старшая Дама рода Таунбер просить Вас об аудиенции!

Дверь с шумом распахнулась, на пороге стоял герцог, плащ не полностью прикрывал его обнажённый торс.

– Высокородная Дама?! Не ожидал! Что случилось?

– Досточтимый Старший Кавалер не пригласит меня?

Герцог посторонился, Флора вошла и села в кресло. Как она и ожидала, ключа на видном месте не было.

– Что угодно Высокородной Даме? – он сел напротив, запахнув плащ.

Флора неожиданно для самой себя тихо сказала:

– Ваша Светлость, я столько слышала о несравненном Шалрекденском... Быть в замке Эллигуен и не попробовать...

– Не знал, что виконтесса знаток старинных вин, – усмехнулся он, лицо его немного смягчилось.

– Сиятельный господин, прошу меня извинить, но мы уедем, а я так и не отведаю Вашего знаменитого вина...

– Я распоряжусь подать его на завтрак! И подарю бутыль...

– Умоляю не делать этого! Мой отец будет в ярости! – Флора молитвенно сложила ладони.

– Он запрещает Вам пить вино?

– Он мне многое запрещает... Его сейчас нет в замке. Вот, набралась смелости и пришла к Вашей Светлости.

– Понятно... Слуга принесёт кувшин.

– Пресветлый господин, никто не должен знать, что я у Вас, иначе...

– Я сам схожу за вином, – усмехнулся он и вышел из комнаты.

Флора не нашла ключа и с ужасом подумала: «Кошмар! Придётся пить». Вскоре с кувшином и двумя серебряными кубками появился герцог Нарвей. На нём были охотничьи ботфорты, под распахнутым плащом виднелась тонкая полотняная рубашка.

«Кавалер-то принарядился», – подумала Флора, потирая руки, утрированно демонстрируя нетерпение от предстоящей выпивки.

Герцог усмехнулся и наполнил густым тёмно-рубиновым вином кубки.

– Сиятельный герцог, о Вас столько говорят... Ваше имя у всех на устах... Когда Ваш племянник пригласил в Ваш замок, я так обрадовалась...

– Чему?

– На меня возложена важная миссия! Наша встреча – Знак Судьбы! Я так волнуюсь... Я же говорю с сильным, честным, надёжным, умным, смелым воином. Таким должен быть будущий

король...

– За что будете пить? – спросил герцог с довольной улыбкой.

– За знакомство! – на автопилоте брякнула девушка. Увидев, что брови Нарвея удивлённо поползли вверх, поспешно добавила: – знакомство с Шалрекденским вином требует уважения!

– Это очень странно... Я слышал, что Вы необычны! Но чтобы знакомиться с вином! Будь по-вашему. За знакомство!

– Сиятельный господин, прошу кусочек хлебушка, что-нибудь съесть...

Герцог вышел, но вскоре вернулся с подносом, заставленным фруктами и пирожными. «Вот это скорость! Ему только вечеринки устраивать», – усмехнулась она, едва успев подлить в кубок герцога Воду Правды.

Флора пригубила, а затем выпила вино. Герцог Нарвей с возрастающим интересом смотрел на неё, но к своему кубку не притронулся.

– Какой восхитительный букет! Изысканный вкус и незабываемое послевкусие! – говорила, не показывая разочарования, что пьёт одна.

– Вам налить ещё? – осведомился герцог и, наконец, пригубил вино.

– Конечно! Разве один глоток может утолить жажду?

– Ни в коей мере, виконтесса, – и вновь наполнил кубок.

Выпила и внимательно посмотрела на мужчину: «Не действует! Или водичка испортилась, или ему мало».

– Досточтимый господин, неловко просить, но налейте ещё вашего восхитительного вина, оно дарит тепло и веселье. И себе налейте, не могу же я пить в одиночестве, – сняв покрывало с головы, Флора обнажила шею.

– Ваша стойкость, виконтесса, заслуживает уважения. Не знал, что девушка выпьет два кубка моего Шалрекденского и попросит третий...

– Надеюсь, Кавалер никому не расскажет о маленькой слабости маленькой виконтессы? – спросила она преувеличенно пьяным голосом.

– Моя наитрезвейшая Дама, это будет нашей маленькой тайной, – усмехнулся и сел ближе, лёгким движением руки снял невидимую пушинку с волос девушки, скользнул взглядом по её фигуре. Флора придвинула герцогу его кубок.

– Моя дражайшая виконтесса... Можете быть совершенно спокойной. Здесь нас никто не потревожит. Мы будем наслаждаться... божественным напитком. Снимите Вашу меховую накидку. Здесь жарко, не так ли?

«Почему не действует Вода Правды? Может, принял противоядие? Или у него иммунитет к правде? Ой, я добавила Воду Правды не в воду, а в вино! Что я наделала!?» – не переставая улыбаться, томно сказала:

– Вы правы, здесь чрезвычайно жарко. Советую вам что-нибудь снять.

– Какое интересное предложение! – герцог сбросил плащ.

– Господин Адалардус, что означает ваше благозвучное имя?

– Благородство и смелость!

– О! Адалардус! Ваши родители не могли выбрать более подходящее имя... Глядя на Вас, сразу понимаешь, что Вы воплощение благородства и смелости! Давайте выпьем, чтобы имена всегда соответствовали характеру.

– Хороший тост! А что означает Ваше имя, Досточтимая Флора.

– Это имя древней богини...

– Богини? О, моя богиня! Я люблю Вас! – герцог Нарвей грубовато обнял Флору за талию и притянул к себе, его глаза зажглись мрачным огнём, от которого девушка похолодела.

– О, мой благородный и смелый Кавалер, давайте выпьем, – сказала она, стараясь не показать страха.

Герцог Нарвей левой рукой обнимал Флору и, не сводя с неё глаз, залпом выпил, затем поставил кубок на стол, легко подхватив девушку на руки, понёс к большой кровати с опущенным балдахином.

«Доигралась?! Вода не действует... Апоне, спаси!» – очутившись на кровати, неожиданно для себя глупо спросила:

– Что Вы собираетесь делать?

Мужчина усмехнулся и сдёрнул рубаху, твёрдые мускулы четко выступали на выпуклой груди, плечах, на впадине живота и бёдрах:

– Странный вопрос, учитывая ситуацию, – сев рядом, медленно обстоятельно и спокойно расшнуровал лиф платья, будто Флора его собственность.

«Когда боги хотят наказать, то отнимают разум! Чем его испугать? Чего боятся мужчины? Брачных уз!»

– Пресветлый господин женится на мне?

– Разумеется! Иначе бы тебя здесь не было. Ты будешь моей женой. Не бойся, девочка, ты теперь под моей защитой! – неожиданно ласковым голосом сказал герцог Нарвей, распуская ворот её платья и прикасаясь горячими губами к обнажённым плечам.

«Апоне!!!» – неистово взмолилась Флора.

Глаза мужчины остекленели. Он ничком рухнул на кровать.

– Благодарю тебя, Хранительница Рек и Озёр! – обрадовалась девушка, отпихнула герцога и, спрыгнув с кровати, привела в порядок одежду. Затем подошла к лежащему с открытыми глазами герцогу Нарвею:

– Адалардус!

– Да, – бесстрастным голосом ответил тот.

– Почему Маур в клетке?

– Дочь… сбежала… с безродным.

– Дальше...

– Я схватил их.

– Дальше...

– Дочь беременна. Я... судил.

– Дальше...

– Усыпил лагсом.

– Дальше...

– Доченьку схоронил.

– Дальше…

– Что?

– Где ключ?

– В кабинете... в ларце.

– Где ключ?

– В ларце… в кабинете.

– Приказываю сказать, где ключ!

– В ларце, в кабинете, – вяло повторил герцог и замолчал.

– Кто я?

– Богиня.

– Богиня спрашивает: «Где ключ?»

– Боги всё знают, – мотнул головой и поднёс руку к глазам.

Флора поняла, что герцог вот-вот очнётся, схватив накидку, выбежала из комнаты: «Не думала, что он такой сильный. А Форс – жадный слабак. Где Шулетта? Ой!» – отплевываясь и вытирая рот рукавом, через минуту сказала:

– Вино совершило недопустимую операцию, и было выгружено на пол. Жаль, что не успела в мадамскую комнату, – услышав шаги, спряталась.

По коридору быстро шли люди. До неё донёсся их громкий шёпот:

– В комнате – нет. Где она?

– Стражники из замка не выпускали...

– Может, дядя что-то знает? Надо разделиться... Ты – в сад, ты – на кухню, вы – в комнаты слуг. Встречаемся у меня.

Когда голоса стихли, Флору дёрнула за рукав Шулетта:

– Это тебя ищут.

– Кто? Зачем?

– Альях говорил, что проведёт с тобой ночь, куда ты после денешься? Сразу согласишься выйти за него замуж.

– Что?! За эту мразь?! Ни за что! Надо бежать.

– И помочь некому... – всхлипнула маленькая ширша-оборотень.

– Не плачь!

Вдруг раздался громкий рёв. Не сговариваясь, юркнули за гобеленовый занавес. По коридору вновь бежали люди. «Щенок, как посмел? Она моя! Убью, если ты коснёшься её». – «Но дядя... Ты сам говорил, выгодная партия... король благоволит ей...» – «Вон из замка!»

Раздался грохот, вопль, громкие стоны. Выглянув, Шулетта хихикнула:

– Альяха спустили с лестницы. Бежим.

Заперев дверь комнаты, Флора спросила о жене герцога Нарвея.

– Родила дочь Элгарию и умерла. А дочь этой весной уснула и почему-то не проснулась...

– Герцог Нарвей напоил свою дочку лагсом, а Маура – в клетку.

– Откуда знаешь?

– Нарвей сам сказал. Это тайна.

– Зверь! Кошмар! С таким жить…

– Некоторым дамам деспоты нравятся, они с ними живут, как за каменной стеной. В кабинете герцога в ларце лежит ключ. Принесёшь?

– Опять воровать? Я же ученик некромага!

– Надо освободить Маура. Принесёшь?

– Ларец тяжёлый. Нужна твоя помощь, – задумчиво сказала девочка.

Они остановились неподалеку от апартаментов герцога Нарвея. Когда трансформация произошла, Флора подняла одежду и спрятала в мешок. Миниатюрная крыса скрылась. Было тихо. Она с нетерпением ждала. Вскоре раздался шорох, показалась ширша с ключом в пасти. Девушка быстро подхватила её на руки и, спрятав за пазуху, поспешила в комнату.

– Шулетта, беги в мою комнату. Если услышишь, что кто-то подходит, утешай меня, будто у меня голова болит.

– Я не могу разговаривать на расстоянии! Я ещё не умею…

– Болтай сама с собой, словно я рядом, понятно?

– Ага! Здорово! Ты такая хитрая, как ширша-Шушанна из сказки... Самый короткий путь в сад: по коридору до винтовой лестницы.

Когда Шулетта убежала, в дверь постучали. Услышав голос Филиса, успокоилась и впустила его.

– Я пришёл узнать у Шулетты новости, а тут ты. Что случилось?

– Видел в саду узника?

– И что?

– Никто не должен сидеть в клетке. От этого звери звереют…

– Воры сидят в клетке.

– Ты ничего не знаешь…

– Хитар говорил, что тебя нельзя оставлять одну. Я пойду. Но открывать замки я не умею, а прутья толстые – не сломать. Как ты его выпустишь?

Сделав вид, что не слышала имя вероломного оборотня, ответила:

– Ключом открою дверь.

– Откуда у тебя ключ?!

– От верблюда… Филис, потом поговорим…

– А он с нами пойдёт?

– Кто?

– Верблюд, который дал тебе ключ.

– Он уже ушёл... Все объяснения потом! Скоро рассвет. Идём.

– Как Маур выйдет из замка? Верблюд выпустит?

– Спустится по крепостной стене.

– А ров?

– Посмотри в окно, внизу нет рва. Спустишь верёвку и всё...

– Стратег. А если…

– А если ты пойдёшь со мной в образе бера-оборотня?

– Ты хочешь, чтобы я перекинулся?

– Да. Это собьёт погоню со следа.

– Тогда я раздеваюсь…

– А я отворачиваюсь…

Флора складывала вещи в мешок, услышав мурлыканье, повернулась.

Возле камина вытянулся огромный чёрный кот, отблески пламени бросали блики на глянцевую чёрную шкуру, а в зелёных глазах плясали весёлые искорки. В нём было столько изящества, столько силы, столько нежно-вкрадчивой инфернальности, что невозможно было отвести глаза. Когда пантера встала и, как чёрная тень, с едва уловимым шелестом бархатных подушек подошла и лёгла возле ног, залюбовалась плавными волнистыми движениями.

– Ой, Филис! Какой ты красивый! – воскликнула она и, опустившись на колени, осторожно погладила пантеру.

Длинный алый шершавый язык коснулся щеки, уха. Ощутив приятный озноб, хихикнула и закрыла глаза. Флора лежала на ковре, прижимаясь к мускулистому боку пантеры, а зверь увлечённо вылизывал её лицо и шею.

– Филис, мы не тем занимаемся, – сердито сказала девушка, отпихнув ластящегося оборотня. Поднялась на ноги, стараясь не встречаться с бером глазами: стыдясь минутной слабости.

Крадучись спустились по винтовой лестнице и выскользнули в сад. Оборотень уверенно шёл впереди.

Увидев Флору, Маур спросил:

– Придумала забаву? Опять кинжалы в меня метать?

– Спасибо, что напомнил, – отстегнув от пояса кинжал, положила его в мешок и протиснула в клетку.

– Что там? Зачем?

– Развяжи и посмотри, а я займусь замком, – прошептала Флора.

– Хочешь освободить? Зачем я понадобился виконтессе?

– Потом поболтаем. Но если тебе здесь нравится, не буду мешать…

– Нет, нет! Я в полной мере оценил гостеприимство Нарвея, – поспешно переодеваясь, усмехнулся мужчина.

– В таком случае… выходи, – девушка с облегчением услышала лязганье открывающегося замка и распахнула металлическую дверцу.

– Зверь дрессированный?

– Это мой друг! – сказала, успокаивая оскалившуюся пантеру.

– Нижайше прошу, пресветлый господин, простить. Я не имел в виду…

– Ладно! Он не сердится. А теперь пойдёшь в комнату…

– А я думал, ты выпустила меня, чтобы я убежал, а ты хочешь меня…

– Прекрати. Считаешь себя неотразимым, а меня извращённой особой?

– Прости, виконтесса. Хочу напомнить тебе о гончих. Злобные твари! Егеря их натаскивают для выслеживания людей. На тебя ещё не спускали ублюдков с острейшими зубами?

– Собьём их со следа, – она подошла к беру, бросила на землю плащ и шепнула в бархатистое ухо, – помочись, напугаем ищеек Нарвея.

Бер-оборотень сощурил глаза, казалось, зверь от души смеётся. Большая пантера подняла толстый хвост – на плащ брызнула едко пахнущая струя.

– Мне это надеть? – брезгливо спросил Маур.

– Хочешь спастись – наденешь.

– Ты очень странная… И друзья у тебя странные…

– Хватит болтать. Мой друг тебя проводит. В комнате привяжешь верёвку к ножке кровати и спустишься через окно. Это тебе, – она протянула Мауру небольшой мешочек. – Там деньги. Прощай! И не попадайся в лапы герцогу. Кстати, у тебя есть какая-нибудь другая профессия?

– Разумеется. Я наёмный убийца! Прощай, малышка! Свидимся – отблагодарю! – во тьме блеснули его белые зубы, махнув рукой, он скрылся.

Флора закрыла клетку, привязала верёвку к одежде узника и не торопясь поволокла в противоположном направлении к высокой крепостной стене. Залезла на дерево, размахнулась и

перебросила обноски через стену. Услышав плеск, спустилась.

– Маур сбежал? – спросила бера, точившего огромные когти о дерево,– Проводите меня, пресветлый господин, в комнату.

Зверь помахал хвостом и дружелюбно боднул Флору головой, хотя сделал это осторожно, девушка с трудом устояла на ногах.

– Благодарю за помощь…– сказала Флора, когда он перекинулся.

– Мы же друзья! – ухмыльнулся Филис и ушёл.

– Ну как? – спросила Шулетта, когда она вернулась в свою комнату.

– Маур свободен. Верни герцогу ключ и... перстень.

– Но Флора, там их много. Я была такой осторожной, как ты увидела?

– Когда моя болтливая девочка молчит, это наводит на размышления, – усмехнулась Флора, – ученик некромага не ворует! Бери лапы в руки, кольцо в зубы. Пошли. Светает.

Ширша-оборотень с сожалением посмотрела на массивный золотой перстень с рубином и поспешила за Флорой к апартаментам герцога.

– Как же я устала! – зевнула она, залезая в постель, – Шулетта, когда придут звать к завтраку, говори, что мне плохо. Герцог Нарвей поверит.

Был полдень, когда Флора проснулась. Не терпелось узнать новости, она торопливо оделась, только хотела выйти, как в дверь постучали. На пороге улыбался Филис:

– С раннего утра в замке суматоха! Маур исчез из закрытой клетки. А по всему саду следы огромных лап какого-то зверя. Спустили ищеек, но они, жалобно скулят, поджав хвосты, ретировались в свои загоны. Как ни пытались егеря заставить их взять след, не получилось. Я принял активное участие в розыске преступника. Как мне было весело! Я давно так не развлекался! Странно, но герцог отправил в погоню отряд, а сам не поехал. На него это не похоже... – самодовольно ухмыляясь, Филис бросил на стол замшевую перчатку. – Возле клетки лежала. Твоя.…

– Вот, растяпа! Что бы я без тебя делала?

Ликующий виконт Ренельи влетел в комнату, забыв постучаться:

– Свадебный подарок! Вот! – и протянул Флоре рубиновое колье.

– Красивое! Кому Вы его подарите? Кто Ваша избранница?

– Это тебе! Герцог Нарвей берёт тебя в жёны! После смерти жены, герцог Нарвей не обращал внимания ни на одну женщину. Как ты сумела покорить его сердце, да ещё так быстро?! Что же не радуешься? Это такая честь для рода. Вот Алангиз обрадуется! Он считает герцога величайшим героем!

«Вот сам и женился бы на нём», – растерянно подумала девушка, а вслух сказала:

– Отец, я не хочу выходить замуж. Верните колье.

– Невозможно, дитя моё! Герцог Нарвей назначил свадьбу на тот день, когда принц Фальберт отправится в Орден Орста.

– Поздравляю, Флора! Быть Старшей Дамой рода Нарвей очень почётно! – сухо поздравил Филис, поклонился и быстро вышел.

– Дитя моё... Всё так неожиданно... Только не понял, почему герцог хочет избавить тебя от пагубного пристрастия к вину? Ты же не пьёшь!

– Теперь буду.

– От счастья? – рассмеялся виконт Ренельи и вышел.

«Вот что происходит, когда не думаешь головой. За все надо платить: Маура из тюрьмы выпустила – сама потеряла свободу. Бежать! Но куда? Стоп! Свадьба не завтра, за это время наверняка что-то произойдёт. Статус невесты герцога Нарвея оградит от поклонников – это хорошо, от друзей – это плохо! Филис уже убежал…» – её размышления прервала Шулетта.

– Ой, Флора, там такое! Герцог собирает вассалов. Злющий Филис вскочил на харлуга и умчался... Не знаешь, кто его рассердил?

– Я... Меня... Мне...

– Не мямли, что ты сделала?

– Не я... Герцог Нарвей мой жених, вот!

– Ух, ты! Теперь понимаю, почему виконт Ренельи бегает, как токующий френсль. Так ты вчера уломала Нарвея на тебе жениться! Что-то было?

– Нет… Мы даже не целовались... Он... уснул.

– Странно, он моложе виконта Ренельи, а тот ещё очень даже не промах... Ладно, не печалься. Нарвея на войне убьют, а всё его богатство твоим будет. Мерзкий Альях ничего не получит. Ты рада?

– Быстро же ты забыла о том, что он сделал с дочерью?

– Ну, ты же сама говорила, с таким жить, как за каменной стеной быть.

– Тебе нравится жить за каменной стеной?

– Нет. Что же делать?

– Не знаю! – рявкнула Флора.

– Вставай! Ты должна быть самой красивой и самой веселой!

– Тебе легко говорить. Я его боюсь.

– Возьми себя в руки, вытри слёзы и умойся! Найдём выход.

– Ты умеешь утешить, – вставая проворчала Флора.

Как за эти несколько часов всё изменилось! Едва вошла, герцог Нарвей мгновенно оказался рядом. Его глаза лучились такой теплотой и нежностью, что нельзя было узнать в нём

грозного воина. Взяв Флору за руку, подвёл к столу, усадил рядом и торжественно произнёс:

– Я, Адалардус, герцог Эллигуен, виконт Салрести, Старший Кавалер рода Нарвей, объявляю Флору, Старшую Даму рода Таунбер, моей невестой!

Все поднялись и наперебой поздравляли. Флора с рассеянной улыбкой кивала головой и думала: «Без меня меня женили!»

– С этого дня твоя жизнь станет другой! Я уверен, ты счастлива! Я сейчас же еду во дворец. Король должен назначить сыну другого Наставника.

– Господин герцог, к чему такая спешка? Я...

– Для тебя я – Адалардус, – перебил герцог Нарвей. – Ты под моим покровительством! Я лучше тебя знаю, что нужно делать. Твой отец слаб. Теперь всё изменится! Боги послали

мне тебя! Запомни, девочка, мир полон страданий. Милосердие – слабость! Ты должна повиноваться мне во всём!

– Но, господин... Адалардус. Его Величество назначил меня Наставником принца. Это пойдёт на пользу нашему роду...

Герцог Нарвей безапелляционно произнёс:

– Я еду к королю. Пусть решает. Но ты останешься в замке Эллигуен. Рядом будут мои люди. Я не допущу потерь! Ничто не должно угрожать тебе! Если король захочет, чтобы была Наставником, пусть Фальберт живёт здесь.

– А мой отец?

– Твой отец и брат приёдут на свадебную церемонию.

– Значит, мне нельзя уехать?

– Зачем? Ты дома!

– А мои друзья, подруги... Они могут навещать меня?

– Составь список, посмотрю, кого пригласить. Помни, вокруг враги! Никому нельзя доверять, особенно теперь, когда ты стала моей невестой, – Флора явственно услышала лязг засова, запирающего её в золотой клетке. – Я приказал доставить Лонцано, моего младшего племянника...

– А где старший племянник? Что-то не вижу его за столом?

– Почему спрашиваешь? Он тебе нравится? Ты с ним договорилась? – герцог Нарвей с силой сжал её руку и требовательно посмотрел в глаза.

– Альях не в моём вкусе, отпустите руку...

– Извини, не хотел причинять тебе боль. Я отправил его на границу.

«Первая приятная новость за сегодняшнее утро», – подумала Флора.

Когда встали из-за стола, к ней подошёл виконт Ренельи:

– Дитя моё, я должен ехать. И я рад, что ты счастлива!

– Конечно! Ведь она моя невеста! – ответил герцог за Флору. – Скорее прощайся! Я покажу твою комнату, она рядом с моими апартаментами!

«Кто бы сомневался», – подумала про себя девушка, кланяясь, как подобает благопристойной дочери, а вслух произнесла:

– Отец, пусть дорога будет такой же счастливой, как моя жизнь здесь!

– Флора, я скоро вернусь и расскажу все новости...

– Новости моей невесте сообщаю только я! – резко оборвал его герцог Нарвей.

«Это мне начинает нравиться! Скучать некогда: организую шпионскую сеть, чтобы не умереть от информационного голода. Как горько ощущать себя игрушкой, но ещё горше, что сама загнала себя в эту ловушку», – размышляла она, опираясь на руку герцога Нарвея.

Комната поражала роскошью, здесь всё кричало о богатстве. «Так вот как изнутри выглядит золотая клетка! – рассматривая новое жилище, думала Флора. Несмотря на то, что комната была огромна, казалось, что находится в тесной коробке: «Как прозорлив Ренельи, предупреждая меня: «Будь осторожна с герцогом Нарвеем!» Не послушалась папочку? Получай».

– Тебе нравится? Я хочу, чтобы ты знала, для тебя мне ничего не жаль! – сказал герцог, усаживаясь на огромную тахту и самодовольно оглядывая комнату. – Иди сюда!

Не дожидаясь ответа, резко дёрнул за руку, Флора в мгновение ока оказалась у него на коленях.

– Не бойся! Я не причиню тебе зла. Ты моя девочка! Только моя! – и с силой прижался губами к её губам.

В этом поцелуе не было ни любви, ни нежности. Флора почувствовала обиду. Вспомнив приёмы «Ия Кер», серией легких касаний ослабила объятия и выскользнула из рук Нарвея. Отбежав, оглянулась, герцог Нарвей не преследовал, продолжая сидеть на тахте.

– Вижу, ты не так слаба, как кажешься. Хорошо! Мне нравятся люди с характером. Уверен, у нас будет крепкий союз. Сейчас я еду во дворец, а ты останешься в замке. И знай, моим людям дан суровый приказ: не спускать с тебя глаз. Ни угрозами, ни подкупом ты не сможешь раздобыть вина!

Герцог Нарвей поднялся и вышел, оставив девушку с выражением крайнего изумления на лице: «Так, Флора, держи себя в руках! Как там говорится, если тебе плохо, ищи того, кому ещё хуже, и сделай ему добро. Разыщу какого-нибудь несчастного и облегчу ему жизнь. Наверняка, в этом замке таких долго искать не придётся».

В комнату вошла Шулетта и виновато произнесла:

– Я слышала Зов Беррерьи. Я еду во дворец!

– Все меня бросают, даже ты, – всхлипнула Флора.

– Мы спасём тебя. Поговорю с Учителем, он что-нибудь придумает. Вот только не знаю, как выйти.

– Я отвлеку стражников, – Флора отправилась на кухню и под пристальным взглядом изумлённых слуг испекла ватрушки.

С небольшим узелком подошла к воинам, охраняющим ворота. Дорогу преградил пожилой воин в кожаном панцире:

– Госпожа, у нас строгий приказ: никого не выпускать из замка.

– А я из замка и не ухожу.

– Тогда зачем сюда пришли?

– Испекла для вас вкусные булочки. Вы же проголодались!

– Не знаю, что и сказать, – растерялся стражник.

– Раз не знаете, ешьте молча, – усмехнулась девушка, увидев, что маленькая ширша уже за воротами.

Младший племянник герцога был невысок, худощав, молчалив и насторожен, на старшего брата походил лишь цветом волос и глаз. Флора подружилась с Лонцано. Отец мальчика – Зелкарио – погиб на войне, мать, получив печальное известие, умерла. Герцог Нарвей отправил Лонцано на ферму своего вассала, там мальчику было очень хорошо.

– Тебе не нравится в замке дяди?

– Я боюсь его.

– Я тоже его боюсь... Давай вместе бояться. Если один большой страх разделить на двоих, он станет маленьким.

– Давай! – без тени улыбки согласился мальчик. – Я помню Элгарию, дочь дяди, она была такая же добрая. Когда она умерла, я так горевал... Я понял, что все, кого я любил, уходят в Лучшие Земли. Боги наказывают меня!

– Тогда полюби тех, кто обижает тебя. Боги их отправят в Лучшие Земли, – пошутила Флора.

– Как можно любить злых? Ты смеёшься надо мной?

– И не думала. Ты считаешь, что злой считает себя злым? Нет! Он становится злым и делает другим плохо, чтобы защитить себя. К сожалению, люди быстро находят оправдания своим плохим поступкам и без труда оправдывают себя.

– Флора, ты странная, но с тобой так интересно. А ты не умрёшь?

– Не сейчас. У нас впереди столько дел!

Лонцано и Флора сидели в саду. Голова мальчика лежала на её коленях, девушка расчёсывала мягкие вьющиеся локоны и певучим голосом рассказывала сказку «О Нескладном Фрайе», когда-то бывшем гадким утёнком.

– Вот ты где! – раздался властный голос герцога Нарвея, коренастой фигурой заслонившего солнце.

От неожиданности они вздрогнули.

– И тут же сердце в ноги побежало... – шепнула на ухо Лонцано.

Заметив слабую улыбку на лице племянника, герцог Нарвей рявкнул:

– Подружились? Мне не нравится это!

– А мы живём не для того, чтобы тебе нравиться, – тихо сказала Флора.

Лонцано весело расхохотался.

– Щенок, ты смеёшься надо мной? Флора, я забираю его!

– Нет. Лонцано мой воспитанник.

– Какой из девчонки Наставник? Военная жизнь сделает из этого шута мужчину. Лонцано завтра уедет на границу к братцу! – герцог Нарвей сильно толкнул мальчика, тот упал на

землю. – Даже стоять не может. Военный лагерь закалит. Иди за мной!

Мальчик сквозь слёзы посмотрел на Флору и направился за дядей. Почувствовав, что чаша её терпения переполнилась, громко приказала:

– Адалардус, стоять!

Герцог Нарвей повернулся и с удивлением посмотрел на неё.

– Ты заигрался! Забыл? Я ещё не жена! Ты мне не хозяин! Я разрываю помолвку и уезжаю. Лонцано забираю с собой!

Герцог Нарвей в два прыжка оказался рядом:

– Ты моя! Останешься здесь! И не зли меня. Пожалеешь!

Их взгляды скрестились. Флора улыбнулась и указала на клумбу:

– Адалардус, ты любишь цветы?

– Что? Издеваешься? – глаза герцога Нарвея превратились в две узкие щёлки.

– В твоём саду прекрасные цветы, – не обращая внимания на острые шипы, выдернула из земли колючий куст, усыпанный крупными белыми цветами: – Красивые, правда? Ты любишь цветы, но если ты их вырвешь, они погибнут. Всему есть предел! Ты любишь мёртвых и убиваешь живых. Ты храбрый воин, дальновидный полководец, но и безжалостный палач! Врагов ты убиваешь легко и быстро, а родных мучаешь долго и изощрённо, заставляя забыть радость жизни, заставляя жить в страхе. Тебе нравится всех пугать! Если не отпустишь – объявлю голодовку! Моя смерть будет мучительна, но это лучше, чем влачить жалкое существование в твоей тюрьме! И помни, мою смерть ты не скроешь. Беррерьи и мёртвого разговорит. Когда он призовёт из Лучших Земель, молчать не стану. Всё расскажу! – горячо кричала Флора, а из её руки на белоснежные цветы падали алые капли крови.

Герцог Нарвей оторвал от белоснежной рубашки рукав и опустился на колени перед яростно сверкающей глазами девушкой. Он осторожно взял её руку, стёр кровь и перевязал. Вырванный с корнем куст посадил и утрамбовал вокруг него землю:

– Благодарю за урок, девочка! Можешь ехать куда хочешь и когда хочешь, – сгорбившись, медленно пошёл прочь.

Вскоре Флора и Лонцано покидали замок. В сопровождении двух мужчин в полном военном облачении к ним подошёл герцог Нарвей:

– Эти люди поедут с тобой, им можно доверять, – протягивая кожаный мешочек, сказал, – здесь деньги, предай Йолису, скажи, он выиграл. Мы спорили на тебя…

– Как это?

– Я тебя и так бы отпустил. Но король сказал, что я сам, без приказа, отпущу тебя. Я ему не поверил. Мы поспорили. Я ж не знал, что ты…

Она озадаченно на него взглянула и холодно произнесла:

– Сам отдай.

– Флора, прошу, не обижайся. Узнав меня ближе, поймешь, что я... Сама говорила, я хороший. Ты привыкнешь и полюбишь. А помолвку разорвать не дам!

– Почему? – воинственно спросила девушка.

– Ты мне нужна. Я люблю тебя. Мы скоро поженимся, – он притянул девушку к себе и поцеловал в лоб на глазах у вассалов. – Будь осторожна! Пожалуйста, береги себя!

– Как ни крути, а жизнь закрутит круче, – негромко сказала Флора, уже не сердясь на герцога Нарвея, – сама во всём виновата.

– Куда мы едем? – спросил Лонцано.

– К моему отцу – виконту Ренельи Сальве Таунбер, потом к королю.

По дороге в замок Шатор остановились на ночлег в лесу. После ужина забрались в охотничью палатку, поставленную воинами из личной охраны герцога Нарвея. Ночью Флора проснулась: её звала Хранительница Рек и Озёр. Выбравшись из палатки, бесшумно спустилась по тропинке к ручью.

– Апоне, я так рада тебя видеть! Хочу поблагодарить за твою помощь… Странно, но Вода Правды на герцога Нарвея не действует.

– Глупышка! Моё средство становится Водой Правды только в воде, а ты её смешала с выдержанным вином. Оно стало приворотным зельем.

– Что? Но это ужасно! Когда его действие закончится?

– Любовь Адалардуса будет крепка, как его вино.

– Мне он не нужен. Он собственник. Дай мне отворотное средство.

– Какая ты смешная... У тебя будет верный, любящий, богатый, знатный, довольно молодой муж, что тебе ещё надо?

– Я его боюсь! Прошу, дай отворотного зелья...

– Ты просила помочь, я усилила действие Воды Правды. Теперь я ничего не могу изменить.

– Что же мне делать?

– Выйдешь замуж и делай с ним, что хочешь. Большинство женщин за такое снадобье полжизни отдадут, а ты недовольна!

– Я не люблю его…

– Пригласи герцога, хлебни водички с Шалрекденским – полюбишь! Уверяю, ваш союз будет очень счастливым, – рассмеялась Апоне и исчезла.

До утра Флора сидела на берегу ручья: «Странная штука жизнь. Я всегда считала приворотные средства нечестным способом. А тут такое натворила. Юристы говорят: незнание не освобождает от ответственности. Виновата? Исправляй ошибки. Но Апоне сказала, что нет отворотного средства. Может, ему рассказать? От любви до ненависти один шаг. Может, разозлится, возненавидит? Он честный и справедливый, может, прогонит меня? Нет. Если признаюсь, причиню ему боль, а любить меня он не перестанет. Может, бросить его? Ха! Герцог не палка, а бумеранг! Вернётся и так стукнет! Без всякого приворотного средства встанешь на задние лапки и по его команде запрыгаешь с тумбы на тумбу. Хлебнуть вина с водичкой? Делу конец – пойду под венец. Ну, нет! Я приворотное средство пить не буду! Хватит обмана! Герцог сильный, может сам преодолеет действие зелья?»

Когда подъезжали к замку Шатор, на дорогу выбежал охранник:

– Днесь дюже радошный. Яй-то таки взрадовался тебяй-то встренуть!

– Харст, я тоже рада тебя видеть. Как дела в замке? Всё хорошо?

– Все в любе живут! Господин виконт во здраву быти. Неладички нету!

– Спасибо за хорошие вести!

Флора въехала в замок в приподнятом настроении. Она дома, где всё знакомо и привычно. Снова будет беседовать с Ренельи у горящего камина, тискать Умку, кататься на резвом Интернете, копаться в библиотеке. Но увидев у входа в Главную Башню замка виконта Ренельи и герцога Нарвея, приветливо машущих ей, поняла, что её желаниям сбыться не суждено.

– Флора, как я тебя давно не видел! – герцог Нарвей помог слезть с харлуга, но из рук её не выпустил.

– Мы же недавно расстались! Адалардус, отпусти, все смотрят... – смущённо покраснела девушка, освобождаясь из его объятий.

– Ты моя невеста! Пусть смотрят и завидуют, что ты моя!

– Спасибо мне, что есть я у тебя. Почему ты здесь?

– Соскучился!

– Очень уважительная причина!

– Рад тебя видеть! – по-отечески обнял Флору виконт Ренельи.

– Отец, нам надо поговорить...

– Конечно, а пока отдохни с дороги.

– Я размещу Лонцано и приду к тебе.

– Любимая, мы придём вместе! Идем! Я ещё не всё видел, – безапелляционно заявил герцог Нарвей и потащил виконта Ренельи за собой.

К Флоре подбежал Лонцано и испуганно прижался:

– Он за мной приехал?

– Не бойся, Адалардус приехал ко мне.

– Надолго?

– Не знаю. Идём, покажу замок, познакомлю с Умкой и Интернетом.

– С кем?

– Увидишь. Уверяю, скучать не будешь!

– Я хочу, чтобы ты всегда была со мной! – мальчик посмотрел на Флору, в его взгляде было нечто такое, что взволновало её.

Она обняла Лонцано и прикоснулась губами к мягким волосам:

– Не бойся, всё будет хорошо. А теперь идём, у нас много дел.

Вечером Флора забежала на харлужню, угощая Интернета дикими яблочками, нежно шептала в ухо, что соскучилась. Ошалевший от радости Умка галопом носился вокруг неё, затем встал на задние лапы и, как маленький, полез на ручки. Но это было слишком! Он опрокинул плачущую от хохота девушку на стог сена и самозабвенно вылизывал ей лицо, шею, руки.

– Здраво быти, лада моя!

– Рада тебя видеть... – отпихивая разыгравшегося рейтара, сказала она.

Фелаг сел рядом и что-то сказал Умке. Рейтар беспрекословно улёгся у их ног и умиротворённо принялся сосать лапу.

– Вот это да! – восхитилась девушка. – Как это тебе удалось?

– Мней-то зверь завсегда подчинится. Ан и тый-то маяй-то поединщица, знаш, аки подчинить зверя.

– Какого ещё зверя?

– Нарвей хуже инаго зверя, дюже буятный, а тебей-то не попераетси.

– Так получилось, моей заслуги здесь нет... – тихо сказала Флора, ей показалось, что Фелаг о чем-то догадывается и покраснела.

– Поизойти вного можа, но у кажного свой путь... А тый-то знай, што наши стёжки стренутся... Вного тый-то горя перемыкаешь, аки встренемся, яй-то душу полечу.

Фелаг ласково погладил девушку по голове, и она почувствовала, что стало как-то спокойнее на сердце: уйдут заботы и печали, всё будет хорошо.

– Твой-то дюже странен. Невдогадь мней-то, ключи от винных каморок собрал... Бают, он де дюже набундыриться мастак. Тый-то токма скажи, я его живо отважу. Непошо тебей-то

жити с тем, хто выпиватся из ума.

– Адалардус прячет вино от меня.

– Пошто?

– Думает, что я люблю выпить.

– Аки тый-то забавница какая!

Осторожно подбирая слова Флора, спросила:

– Фелаг, неужели ты веришь, что когда-нибудь мы будем вместе?

– Мней-то Духи не смеют враньи баить!

– Скажи, что будет со мной, с герцогом, с виконтом?

– Человеку наперёд жизни знати не след, дюже тяжко... Итти тебей-то надыть. Неладно, аки нас водле узрят. Вдругижды посидухи сладим, – Фелаг дотронулся до её головы, даря спокойствие и умиротворение, легко поднялся и вышел. Умка последовал за ним.

«Как всё запутано, переплетено, предопределено. Ни мозгов, ни времени, ни сил не хватит разобраться. Нечего голову этим забивать. Пойду в библиотеку к новой должности готовиться, сочиню концепцию воспитания принца с сотоварищами, а то Уффация быстро покажет, что я некомпетентная, что вред принесу королевскому семейству, а то и всей Зерании. Умеет эта Дама из мухи слона раздуть!»

Флора знала, что сыновей аристократов учили верховой езде, владению оружием, прежде всего, мечом и пикой, а также борьбе и плаванью. После долгого обучения, юноша проходил через обряд Посвящения в воины. Охота считалась вторым, после войны, достойным занятием аристократа. Уффация постоянно твердила: «Идеальный рыцарь должен быть красив и привлекателен. Кавалер должен уметь вести себя при дворе, поддерживать разговор, петь, знать ритуал ухаживания за благородными девушками».

Вечером Марсана заглянула в комнату к Флоре:

– Тый-то пожамкать чтой ли пойшла, там усе сладились.

– Я не голодна. Не мешай! Работы много, – не поднимая головы, буркнула Флора и уткнулась в толстенный трактат о военном искусстве.

Но дверь вновь отворилась и неловко, бочком, протиснулся герцог Нарвей, держа огромный поднос, заставленный тарелочкам и вазочками с яствами, в центре возвышался хорошо знакомый кувшинчик с вином.

– Вот, принёс немножко! Ты ж не ела. Проголодалась! – снеди хватало на пятерых, а смешно суетящийся герцог бормотал, что поднос маловат.

– А вино зачем? Ты ж мне пить не велел? – лукаво улыбнулась, вспоминая недавние события, происходившие в кабинете герцога.

– Тебе надо поесть, расслабиться. А чем ты занимаешься?

– Планирую учебный процесс принца и его соучеников.

– Расскажи! – усаживаясь рядом, попросил герцог Нарвей.

Девушка недоверчиво взглянула на него, увидев неподдельный интерес, сначала сбивчиво, а потом с энтузиазмом рассказала о том, каким ей видится процесс обучения принца. Вскоре они увлечённо спорили, как это лучше реализовать. От слов перешли к постройке модели полосы препятствий. Комнату Флоры было не узнать. В ход пошли мебель, подушки, покрывала, книги – всё, что можно двигать. Заспорив, какой стиль боевых искусств предпочтительнее, перешли к демонстрации приёмов. Герцог Нарвей зацепился за пышный ковёр и потерял равновесие, падая, схватил и потянул её за собой. С хохотом они растянулись на полу.

– Адалардус, ты такой сильный и знаменитый воин, но победила я. Мой «Ия Кер» лучше твоего «Броска бера», хотя «Хатанг Шинг» тоже впечатляет.

– Я впервые испытываю радость от поражения. Я навсегда твой пленник! – осторожно перехватил руку Флоры и в мгновение ока оказался сверху, прижимая плечи девушки к ковру, склонился над ней и преувеличенно грозным голосом прорычал: – Сдавайся! Или я убью тебя!

Флора не успела ответить, сзади на герцога Нарвея прыгнул Лонцано. Отчаянно вопящий мальчик бил дядю по голове толстым фолиантом:

– Я не дам убить Флору. Она хорошая, а ты злой! Я сам тебя убью!

Герцог Нарвей быстро перекатился и вскочил на ноги, но мальчик не испугался, продолжал наступать. Флора от смеха не могла вымолвить ни слова, сидела на полу, а по её щекам

ручьём бежали слёзы. Увидев её лицо, Лонцано пришёл в ещё большую ярость, запустил в дядю книгу, схватил кинжал и бросился на хохочущего герцога Нарвея.

– Стой, Лонцано, мы играли и выясняли, какой стиль борьбы лучше, – Флора обняла мальчика.

Потом они демонстрировали Лонцано различные приёмы.

– А теперь поужинаем, – сказал герцог Нарвей.

Сесть было некуда – вся мебель перевёрнута. Устроились на полу возле горящего камина и дружно навалились на еду. Флора спела песню на стихи Твардовского: Когда пройдёшь путём колонн /В жару, и в дождь, и в снег, /Тогда поймёшь, /Как сладок сон, /Как радостен ночлег. /Когда путём войны пройдёшь, /Ещё поймёшь порой, /Как хлеб хорош /И как хорош / Глоток воды сырой. /Когда пройдёшь таким путём /Не день, не два, солдат, /Ещё поймёшь, Как дорог дом, /Как отчий угол свят. /Когда – науку всех наук – /В бою постигнешь бой, /Ещё поймёшь, /Как дорог друг, /Как дорог каждый свой. /И про отвагу, долг и честь /Не будешь зря твердить. /Они в тебе, / Какой ты есть. /Каким лишь

можешь быть. /Таким, с которым, коль дружить /И дружбы не терять, /Как говорится – /Можно жить /И можно умирать.

Герцог Нарвей слушал, не сводя с неё глаз; обняв Лонцано, подпевал. Глаза мальчика закрылись, в уголках губ затаилась счастливая улыбка. Она кивнула Адалардусу, тот

осторожно поднял племянника, отнёс на кровать и укрыл одеялом.

Сев на пол рядом с Флорой, с улыбкой сказал:

– Ты волшебница, я вновь люблю! Один сын у нас уже есть, а скоро появятся прелестные как ты доченьки, и смелые как я сыночки!

Флора смущённо улыбнулась, взгляд Адалардуса был таким ласковым и нежным, так напоминал отца! От шквала нахлынувших чувств на глазах появились слёзы, Флора доверчиво

прижалась к герцогу Нарвею. Обнявшись, они смотрели на огонь в камине, боясь разрушить то, чему не было слов.

– Давай выпьем за нашу любовь! – предложил Адалардус.

Маленькими глотками, глядя друг другу в глаза, выпили вино. Он дотронулся губами до её губ. Это был удивительный незабываемый поцелуй, в нем было всё: и любовь, и нежность, и радость обретения друг друга. Флора видела перед собой не грозного герцога, а верного друга, любящего и любимого мужчину. Перед мысленным взором предстала большая жёсткая, с неровными краями, бурая раковина. Она раскрылась. Переливалась, то цветом зари, то голубоватым цветом бездонного неба, восхитительная жемчужина. Флора поняла, что увидела Душу Воина.

С восторгом они смотрели друг другу в глаза. Адалардус поставил пустые кубки. Флора встала. Поправив одеяло, прилегла рядом с Лонцано, между ними тут же пристроился герцог

Нарвей. Девушка положила голову ему на грудь и закрыла глаза.

– Спи, моя любимая девочка! Завтра будет ещё один прекрасный день нашей жизни, – шептал Адалардус, ласково гладя по щеке.

Утром в комнату Флоры заглянул виконт Ренельи и замер на пороге. Он увидел перевернутые кресла, накрытые одеялами, покрывалами и гобеленами. Стол покрыт ковром, под ним стопка толстенных фолиантов, а на кровати доверчиво прижавшись к грозному герцогу, спали Флора и Лонцано.

– Уходи! – приказал герцог Нарвей, дверь мгновенно закрылась.

– Когда ты уезжаешь? – спросила Флора сонным голосом:

– Сейчас! Алангизу что передать?

– Пусть бережёт себя и ... тебя!

Герцог Нарвей улыбнулся и прижался губами к волосам Флоры:

– Будет исполнено, Мой Командир! Береги себя. Это мой приказ! Не выполнишь – накажу! А это мой оберег, он охранит тебя, – и вложил в её руку коробочку.

Медленно поднялся и, не оглядываясь, пошёл к двери. Флоре почему-то стало очень грустно. Сердце сжала необъяснимая тревога.

Глядя на спящего мальчика, тихо сказала:

– Неужели вчера герцог что-то добавил в вино. Или я влюбилась?

 

Читать следующую главу   Купить роман