ГЛАВА VI. Надежда - хороший завтрак, но плохой ужин

Алька не сразу вспомнила, где находится. Было темно, тихо и душно. Затхлый сырой воздух, казалось, сопротивлялся тому, чтобы его использовали для дыхания. Она ощущала озноб и сильную головную боль. Лежать было жёстко и неудобно, чувствовалась сильнейшая усталость, несмотря на то, что только проснулась. Девушка с трудом приподнялась, облокотилась на влажную стену подземелья и, ощупав голову, обнаружила на лбу большую шишку. «Прилично я вчера приложилась», — поморщившись, подумала она и пошарила вокруг, пытаясь найти рюкзак.

— Анальгин! Полцарства за анальгин, — шептала Алька, но вместо рюкзака наткнулась на что-то мягкое теплое и испуганно отдернула руку.

— Черт, что это ползает по моей физиономии? — услышала она голос Вадима.

Дрожащий луч карманного фонарика прорезал кромешную подземную тьму.

— Извини, это я, Алька. Мне нужен… мой рюкзак.

Их разговор разбудил остальных. Послышалось сопение, кряхтение и возгласы просыпающихся в непривычной обстановке людей.

— Надо же, всё на самом деле. Вот, ужас-то! А я думала, что мне снится кошмар, — простонала Светлана.

— А дальше будет кошмарнее, чем в самом ужасном сне, — пробормотала Галя.

— Вот, влипли-то! Подумать только: нас засыпало неизвестно где. Даже если будут искать, сюда вряд ли смогут добраться. А еды и батареек к фонарикам нам при самой жесточайшей экономии хватит на два дня. Что делать? — тоскливо причитала Нина.

— Будем выбираться. Ясно? И нечего ныть! Собираем рюкзаки и ищем выход, — оборвал жалобы Андрей. — Я в городском отделении МЧС указал координаты маршрута и дату спуска. Если продержимся несколько дней, придут спасатели и вытащат нас.

— Продержимся! Все целы. Кое-какие припасы у нас есть… Кто знает, сколько человек без пищи может протянуть?– пискнула Галка.

— Верно! Продержимся! Куда наша не пропадала, — отозвался Пашка. — Лучше послушайте стихи: «Маленький мальчик завал проходил, /Камень случайно ногой зацепил. /Только успел он шепнуть: — Помоги… — /Груда камней заменила мозги», — дурашливым голосом пропел он.

— Ты на что, Заяц, намекаешь? Что я вызвал обвал и виноват в том, что случилось? — угрожающе произнёс Вадим.

— Ни на что я не намекаю. Просто вспомнился детский стишок.

— Экономьте силы и не болтайте попусту. Помните, чем больше мы сегодня пройдем, тем лучше. Пища и вода — мелочи, а вот, если у нас не будет света, тогда нам крышка. В темноте под землёй мы погибнем, — прервал их Андрей.

Помолчав, стали собираться в путь. Алька, наконец, нашарила в кармашке «транса» аптечку. Достав анальгин, с трудом проглотила таблетку, запить было нечем. Девушка с облегчением вздохнула: ролики, завёрнутые в полиэтиленовый пакет, целы. Чтобы уменьшить боль, туго перевязала голову платком, а сверху натянула трикотажную шапочку. Разбитый шлем решила не брать.

— Алевтина, объясни, зачем тебе под землёй роликовые коньки? — невинным голоском поинтересовалась Светлана.

— Ты копалась в моих вещах? — возмутилась Аля, чувствуя, как внутри всё сжалось.

— Всё тайное становится явным. В наших условиях всё — общее. Зачем таскать ненужное барахло? Лучше бы захватила что-нибудь стоящее, — фыркнула Галка.

— Перестаньте! Договорились ведь не говорить об этом… пока, — вмешался Вадик.

Алька тяжело вздохнула, понимая, что остроты в её адрес будут чрезвычайно однообразными. Она хотела полежать, собраться с силами, но Андрей дал сигнал к отправлению.

Пройдя несколько десятков метров по извилистому подземному коридору, услышали журчание воды. Вскоре они выбрались к небольшому ручью. Но радость оттого, что нашли воду, быстро прошла: берега ручья были завалены мелкими камнями и покрыты густым слоем глины, в которую каждый счёл своим долгом провалиться почти по колено. Помогая друг другу, люди с трудом преодолевали неожиданное препятствие. Сосредоточенные на том, чтобы удержаться на ногах в скользком хаосе, а также из-за скудности освещения, они не обратили внимания на воду, стекавшую с потолка туннеля. По щиколотку, а то и глубже, они всё чаще и чаще проваливались в жидкую глину. Пошли по воде. Из-за сильного течения, сбивающего с ног, двигались медленно. Казалось, что вода с каждым шагом становится всё холоднее и холоднее.

Пашка, не умевший долго молчать, выдал экспромт.

— Вдоль реки бежал Вадим, /Был Вадим совсем сухим. /Побежал он поперёк, /Весь до ниточки промок.

Его выступление встретили ледяным молчанием, только Вадик прошипел:

— Вот, клоун.

— Думаю, скоро вода выйдет на поверхность, — попытался подбодрить товарищей Андрей.

— Врёшь! Отсюда не выбраться, — просипела Света, стуча от холода зубами.

— С таким настроением лучше остаться здесь и не тратить силы перед смертью. Концерт окончен — скрипки в печку! Или как говорил великий Хеопс: И никто не узнает, где могилка моя, — сказал Пашка.

Дальше брели молча. Вскоре подземный поток стал расширяться, а затем круто пошёл вниз, превращаясь в водопад, разбивающийся о гладь небольшого озера. Падающие струи воды перекрывали путь.

— Андрей, ты прав: вода действительно вышла на поверхность, — язвительно сказала Светка.

— Может, хватит вешать на меня всех собак?

— С чего ты решил, что все считают виновным только тебя? — удивился Вадим. — Каждый внёс свою лепту! Ты лучше скажи, куда пойдём?

— Я здесь не был, советовать могу только исходя из своего небольшого опыта.

— А что подсказывает твой опыт? Учти, у нас и его нет, — упорствовал Вадим.

— Теперь будет, — хрипло рассмеялась Нина. — Жаль, передать некому.

— Предлагаю идти через водопад, другой дороги нет. Возможно, ниже по течению найдем место посуше, — игнорируя замечание девушки, отозвался Андрей.

— Ничего другого не остаётся.

Натянув на голову капюшон, Андрей вытащил из рюкзака моток веревки, крючья, карабины и организовал страховочное место. Первым полез Павел. Когда он спустился, отстегнул от пояса страховочный трос, который втянули обратно. Таким же способом Андрей отправил вниз команду, спустил рюкзаки и фонарь.

Каждый старался как можно быстрее пройти под ледяным душем. Однако это была не простая задача: ноги скользили по гладким мокрым глыбам.

Нужно было очень осторожно спускаться, чтобы не поскользнуться. Тем более, что двигаться приходилось на ощупь: фонарь давал мало света, а окислившиеся, из-за постоянного контакта с водой, налобники еле светили.

Закончив страховать группу, Андрей сбросил вниз верёвку и стал медленно, осторожно спускаться по скользким камням, стараясь не зацепиться за скальные выступы. Спускался он долго. Когда, наконец, оказался внизу, то был так вымотан, что еле стоял на ногах. Павел и Вадим помогли ему добраться до места, где обосновались девушки. На относительно ровной площадке, куда не долетали брызги от водопада, остановились на отдых.

— У меня от сырости скоро жабры и рыбий хвост отрастут, — угрюмо сказала Галка.

— Не знаю, будут ли у меня жабры, но воспаление легких обеспечено, — грустно пробормотала Нина.

— Молчите. Берегите силы, — прервал их Вадим, опасаясь паники.

Андрей пытался холодными негнущимися пальцами разжечь «шмель».

Копался долго, наконец, пристроил его на камне и зажёг, затем вытащил из рюкзака упакованный в полиэтиленовый пакет мешочек с ванильными сухарями. Каждому досталось по два.

— Это всё? — возмутился Пашка.

— Если тебе мало, можешь пойти порыбачить, — съязвила Нина.

— Надо беречь продовольствие. Большая часть еды осталась под завалом, — объяснил Андрей, убирая пакет в рюкзак.

Вскоре вода в канне закипела, Света всыпала в него заварку. Впервые с тех пор как попали под землю они пили горячий чай.

— А жизнь потихоньку налаживается, — с нервным смешком произнес Пашка.

— Идиот! — оборвала его Нина.

— Я — оптимист! Считаю, что оптимистом жить легче. Пессимист видит трудности при каждой возможности, а оптимист в каждой трудности видит возможность.

— Ну, и какие возможности ты, Заяц, видишь в нашем положении? — спросил Вадим.

— Во-первых, мы ещё живы!

— Самое главное слово «ещё»? Не так ли? Да и с чего ты решил, что это позитив?

Проигнорировав выпад, Павел продолжил.

— Во-вторых, возможность взглянуть по-новому на серую и бесцветную жизнь, которую мы вели раньше и которую столь мало ценили, что захотели экстрима.

— А если теперь ценим прежнюю жизнь, как к ней вернуться? — спросила Галя.

— Пока не выберемся, придется искать позитив в чём-то другом.

— Жаль, что нельзя вернуться во времени назад. Я бы ни за какие сокровища мира сюда не полезла.

— А мне жаль, что никто из нас не смог вовремя заметить, когда закончился экстрим и начался бардак, — серьёзно сказал Пашка.

— Согласен, — вздохнул Вадим и, помолчав, продолжил: — Странно, я всегда удивлялся, когда читал о том, как герои книг по доброй воле сначала куда-то идут, а потом с неимоверными усилиями пытаются вернуться обратно. Всегда спрашивал себя, что их на подвиги потянуло? И вот теперь сам попал в такую же ситуацию.

— Ребята, всё не так плохо. Мы ищем сокровища, существует несколько непреложных истин: поиск клада нельзя ставить целью жизни и, чтобы пришла удача, необходимо… невезение, — вмешался Андрей.

— Выходит, Рыжий, ты наше положение рассматриваешь как заурядное невезение? — тихо спросил Вадим.

— Конечно. Все живы. Свет у нас есть… пока. Главное не впадать в панику, а там, возможно, найдется то, зачем каждый из нас отправился.

— Да, пошёл ты! Даже если нам попадутся сокровища, что с ними делать? Я не хочу найти клад и лежать рядом с ним мёртвой, — зло прошипела Нина.

— Устраиваемся на ночлег, — приказал Андрей. — Отдохнем и поищем выход.

— Эх, вот бы костер развести. Так хочется погреться!

— «Как-то в пещеру пошли два туриста, /Взяли с собою бензина канистру, /Но поступили они с нею глупо: /На базе нашли два обугленных трупа», — дурашливым голосом пропел Пашка.

— Я тебя, Заяц, не узнаю. Раньше ты такими пошлыми стишками не увлекался.

— Это у него чисто нервное, — хихикнула Света.

— Психологам хорошо известен феномен регрессии. В стрессе поведение человека зачастую становится примитивным, — пояснил Андрей.

— Это ты мягко намекаешь, что я дурак? — с угрозой и злостью в голосе спросил Пашка.

— Не хватало, чтобы вы подрались. Выберемся на поверхность, тогда и выясняйте отношения, — вмешалась Нина.

Недовольно бурча что-то себе под нос, Павел устроился подальше от Андрея.

Это была их вторая ночёвка. Собственно говоря, под землей ночь и день мало чем отличались. Противоударные и водонепроницаемые часы Андрея остановились. Других часов не было, мобильники не работали. Ребята тесно прижались друг к другу, пытаясь хоть немного согреться, но мокрая холодная одежда липла к телу. Боясь выдать свой ужас товарищам, все молчали. Настроение было гнетущим. Никто не спал. Алька закрыла глаза, но заснуть не удавалось: рядом вертелась, толкалась и дрожала Нина.

Когда Павлу надоело мёрзнуть, он безразличным голосом ни к кому персонально не обращаясь, произнёс:

— По-моему, пора ужинать или завтракать.

— Обжора, мы недавно ели сухари. Ты разве забыл?

— А зачем экономить еду? Всё равно скоро откинем копыта, — вмешался Вадим.

— Лично я не собираюсь так скоро сдаваться, — спокойно ответил Андрей.

— Поэтому и экономишь, чтобы тебе досталось больше. Именно поэтому ты взял весь запас еды в свой рюкзак, — не отставал Вадим.

— Бунт на корабле? — тихо поинтересовался Андрей.

— Вы что, ребята, с ума сошли? В таких условиях выяснять отношения! — успокаивала парней Галка.

— Не лезь не в своё дело, — прошипел Вадим.

— Мы сами разберёмся, — оттесняя Галину, сказал Андрей.

— Ты что не видишь, парням пришла охота помахать кулаками. Пусть погреются. К тому же фонари еле светят. Вот сейчас поставят каждому под глаз фонарь, сразу станет светлее, — насмешливо произнесла Нина, устраиваясь поодаль на рюкзаке.

Её слова разрядили обстановку. Ворча, Вадим укладывал снаряжение в рюкзак, когда закончил паковать вещи, Андрей поднял группу.

Усталые путешественники гуськом шли по узкому извилистому каменному лабиринту, начинавшемуся в дальней от временного лагеря части грота. Вскоре оказались в почти круглой наклонной галерее, напоминающей трубу. Поток нёсся вниз, иногда уходя в щель у стены, иногда разливаясь по всей ширине русла. Ещё один поворот, ещё один каскад. И вот они уже бредут по берегу подземной реки, которая с каждым поворотом становилась мельче, обнажая дно. Спустя некоторое время река скрылась в узкой боковой трещине туннеля. Они вошли в большой грот, на желтоватых стенах которого отсвечивали блёстками каменные натеки.

— Какое великолепное зрелище! — не удержалась от восхищения Алька, стараясь в скудном свете фонаря разглядеть причудливое убранство пещеры.

— Нашла место и время для выражения щенячьего восторга, — пробурчала Нина, с силой растирая руки и пытаясь хоть немного согреться.

Андрей, стоявший рядом с Алькой, произнес:

— Зря ты обращаешь их внимание на окружающие красоты.

— Почему? Ведь раньше они всем нравились.

— Красоту можно оценить тогда, когда есть ощущение относительного комфорта и безопасности. Это касается не только пещер, но и всего в жизни. Когда выберемся, каждый оставит в своих воспоминаниях какой-либо уголок пещеры и будет им мысленно любоваться.

— С ума с вами сойдешь: один сел на своего конька, объясняя всё и всем, другая впала в слюнявый восторг, третья собирается дать дуба. Зря мы баб взяли. Спелеология — мужское занятие, — сказал Пашка.

— Разрешаю исправить ошибку. Верните девушек наверх, а сами бродите в темноте по уши в ледяной воде хоть до конца света. Будьте уверены, мы не скажем, где вы находитесь, чтобы никто не испортил ваш замечательный отпуск, — вмешалась Нина.

— Хватит ссориться.

— У меня нет сил! Ног я совсем не чувствую. Мне кажется, что их у меня вообще нет, — прошептала Галка.

— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, синяя? — дурашливо пропел на ухо Пашка.

Галка с досадой оттолкнула его, прошипев непечатное выражение.

— Давайте немного отдохнем, — скомандовал Андрей. — И никакой нецензурной лексики, Хранитель сказал, что подземелье этого не прощает.

Привал был испорчен тем, что сначала Галка, а затем Нина захлюпали носами. Вскоре редкие всхлипывания перешли в тихий плач.

— Не надо отчаиваться! Ещё не все потеряно. Мы обязательно выберемся, — попытался подбодрить их Пашка.

Но его слова имели прямо противоположный эффект: плач стал громче.

— Никогда нам не выбраться отсюда! Я так и знала, что этим всё закончится! Угораздило же меня с идиотами связаться, — истерично взвизгнула Галка.

— Не могу я здесь больше! Отправьте меня наверх или пристрелите на месте! — вторила ей Нина. — Мамочка, забери меня отсюда!

Пашка попытался унять истерику, но махнул рукой и сел подальше.

— Здесь и так сыро, а тут вы ещё со своими слезами.

Он устроился рядом со Светланой, с удовлетворением отметив, что та не плачет.

— О чём ты думаешь?

Ответа Пашка не получил и спросил:

— Рыжий, как ты думаешь, почему она молчит?

Андрей отнёсся к его словам на удивление странно. Он подошел к девушке, двумя руками взял её за плечи и сильно встряхнул. Светка попрежнему оставалась неподвижной, безучастно глядя перед собой. Парень несколько секунд смотрел на неё, после чего неожиданно для всех дал такую пощёчину, что она свалилась с камня, на котором сидела. Девушка негромко всхлипнула, а потом глухо зарыдала, сотрясаясь всем телом.

— Ты что? Что она тебе сделала? — возмутился Пашка. Он подошёл ближе и всем своим видом выразил готовность защитить Свету.

— У неё тихая паника. Я привёл её в чувство, — пояснил Андрей, устало возвращаясь на прежнее место.

— А что это такое? — заинтересовались парни.

— Тихая паника — ощущение крайней беспомощности, безысходности и обречённости. Человек прекращает сопротивление и сдаётся на милость победителя. В данном случае — обстоятельств.

— И что в этом опасного? Сидел человек, молчал, никому не мешал, как те плаксы, — недоумевал Пашка.

— Один инструктор меня предупреждал, что такая глубокая и резко выраженная депрессия напоминает самоубийство. Человек продолжает автоматически выполнять раз начатое занятие, а внутренне он как бы холодеет. Иногда это происходит в прямом смысле слова. Деморализация столь сильна, что человек лишается всех своих защитных сил. Останется невредим или получит травму — не важно, всё решает время и случай.

— Мы все были в состоянии паники, когда случился обвал.

— Желание бежать в случае опасности — нормально. Люди могут в панике бросить всё то, что в походных условиях приведёт к суровым последствиям. Это активная паника. Но тихая паника страшнее, она вызывает дефекты в мышлении. Если человек надолго остается в таком состоянии, он не выживет.

— Почему?

— Как говорил инструктор, когда тихая паника зайдёт слишком далеко, не помогают даже старания друзей. К тому же, это состояние заразно и легко передаётся остальным.

Покосившись на всхлипывающую Светку, Пашка пожал плечами и спросил молчавшую Альку.

— А ты почему не плачешь?

— Я пошла в пещеру добровольно, — пожала плечами Алька.

Вадим не видел её лица, но ему показалось, что девушка улыбается.

— Черепицею шурша, крыша едет неспеша?

— Крыша у меня на месте. Нам сейчас ничто не угрожает. Для паники нет оснований. Глупо тратить силы на отрицательные эмоции, — спокойно ответила Алька.

Терзавшая её несколько часов головная боль, прошла, оставив на память лишь ощущение вяжущей пустоты и тяжести. Настроение девушки улучшилось. После испытанного ужаса во время камнепада, когда она лежала, брошенная всеми, и мысленно прощалась с жизнью, эмоции теперь существовали как-то отдельно от неё. Она смотрела на события отстранённо, будто всё это происходило не с ней. Кроме того, внутренний голос уверял, что всё закончится хорошо. Голос был очень убедителен и оптимистичен.

Алька отметила про себя, что сходить с ума совсем не страшно, если «сдвиг по фазе» происходит постепенно, к этому можно привыкнуть: «Хорошо, что голос в голове явный оптимист, мне часто не хватает позитива», — думала она.

— Конечно, наши блуждания здесь не повод для беспокойства. Не так ли? — ехидно поинтересовался Пашка.

— Не понимаю я тебя. Когда у девчонок истерика от страха, ты — недоволен, а когда нет, пытаешься напугать. Где хвалёная мужская логика?

Ты ведь тоже не бегаешь взад-вперед по пещере, не рвёшь на себе одежду, хотя не знаешь, где выход, — ответила Алька.

— У программистов с логикой всё в ажуре. Даю справку: чем больше структура программы соответствует её логике, тем ниже профессиональный уровень программиста. А по поводу паники, я — мужчина, мне нельзя хныкать, — с достоинством ответил Пашка.

— Хватит дискутировать, — вмешался Андрей. — Всё, плаксы, подъем, а то от слез отсыреют батарейки.

Пройдя по галерее сотню другую метров, остановились перед развилкой.

— Что будем делать? — спросил Павел.

— Может, пойдем направо? Кажется, там туннель слегка поднимается.

Кроме того, он несколько шире, — задумчиво сказал Андрей.

— А развилку пометим, чтобы не заблудиться, если по какой-либо причине надо будет вернуться, — предложила Нина и добавила: — я читала об этом в книгах.

— Хороший совет, — доставая из кармана тюбик с краской, сказал Андрей.

Пока он рисовал стрелку на правой стене туннеля, Вадим, обвязавшись веревкой на случай, если не сможет выбраться самостоятельно, залез в небольшое отверстие. Вскоре раздался плеск воды и его приглушенная ругань, затем он крикнул:

— Спускайтесь осторожней, внизу вода.

— Опять вымокнем, — тоскливо протянула Галка.

— Чего ты боишься? На нас и так сухой нитки нет, — усмехнулся Павел.

Поскольку в лаз нужно было вползать на животе, у входа создалась очередь. Туннель сначала шел вверх, но затем резко сужался и круто срывался вниз. Когда дошла очередь до Альки, она втиснулась в щель и, подталкивая головой ботинки впереди ползущего товарища, с усилием продвигалась вперед.

Вскоре почувствовала себя крепко зажатой стенками лаза. Развернуться из-за узости прохода было невозможно. Хотела вернуться, но куртка задралась, и под нее быстро затекла пара вёдер жидкой глины. Оптимизма новые ощущения не добавили.

Подавив лёгкую панику, Алька проталкивалась вперёд по скользкой глине, двигалась она потихоньку. Но вскоре ей даже пришлось протянутыми вперёд руками тормозить, чтобы снизить скорость движения. Сделав ещё один рывок, несмотря на предупреждение Вадика, въехала головой в ручей. Встав на ноги и оглянувшись, поняла, что при осторожном траверсе, купания можно было избежать.

— Все мы сильны задним умом, — вздохнула Алька, выжимая одежду.

В воде по очереди побывали почти все. Повезло Нине, съехавшей в ручей до того, как из него вылез Пашка.

После сложного спуска развязали связку рюкзаков и тронулись в путь.

Шли долго, стараясь пройти как можно больше. Когда девчонки стали спотыкаться и падать, решили передохнуть. После ревизии припасов настроение в группе резко ухудшилось.

— Давайте запретим разговаривать на темы, касающиеся еды. Это только разжигает аппетит, — сказал Вадим.

— Точно, а то мысли о еде, вернее, об её отсутствии, убивают надежду на спасение.

— Ты прав, Заяц, нам нельзя терять надежду. Как говорил великий Френсис Бэкон: «Надежда — хороший завтрак, но плохой ужин».

— Мы же договорились, что не говорим о еде, а ты, Рыжий, тут целых три раза подряд напомнил, — упрекнула его Галка.

— Как это три раза?

— Считай сам: про завтрак — раз, про ужин — два!

— А третий?

— Фамилия у твоего умника съедобная. Ясно? — догадался Вадим.

— А о чём же ещё говорить? О политике, что ли? — поинтересовалась Нина.

— Да, давайте о политике, — поддержала Алька. — Говорят, у них бывают такие обеды… дипломатические… Ой! — зажала она себе рот.

— Если не можете говорить ни о чём кроме еды, молчите, — усмехнулся Вадик.

В следующий переход включили все имеющиеся в наличие фонарики.

Несмотря на постоянную чистку, встряхивание и постукивание о стены, контакты покрылись ржавчиной. Свет был тусклым.

Скрывшийся ручей появился вновь и повел их от камня к расщелине, от бассейна к каскаду, пока ребята не оказались в узком колодце. Горе-кладоискатели на себе почувствовали, что липкая грязь может оказаться почти непреодолимым препятствием. Им пришлось приложить много сил, поднимаясь по мокрым скользким стенкам колодца. Часто, отвоевав несколько метров труднейшего подъема, руки срывались, и человек съезжал вниз в жидкое месиво.

Наконец, помогая друг другу, им удалось одолеть склон и выбраться наверх в каменный туннель. К этому времени каждый из них превратился в ходячий ком глины. Ребята были чудовищно грязны, их волосы слиплись в однородную массу. Пришлось остановиться, чтобы почиститься.

— Господи! За какие же грехи нам всё это? — простонала Галка, пытаясь вытряхнуть из волос комья глины. Длинные, когда-то ухоженные волнистые волосы, заплетённые в толстую косу — предмет особой гордости, — спутались и походили на грязную, засаленную верёвку, норовившую обвиться вокруг шеи. Она повернулась к Альке и сказала:

— Клянусь, как только выберемся из этого кошмара, пойду в церковь и поставлю огромную свечу за спасение. Только не знаю, какому святому ставить. Подскажешь?

— Нет, — пожала плечами та. — Поставь свечку возле иконы всем святым, они сами как-нибудь разберутся.

— Шутишь? А я тебя серьезно спрашиваю, — возмутилась Галка.

— Волк, они уже в религию ударились, — прошептал Пашка.

— Пусть ударяются хоть в мистику, лишь бы не плакали, — размазывая грязь по лицу, ответил Вадим.

— Надо идти. У нас будет время привести себя в порядок. Кроме того, девочки, хочу вас успокоить — слой грязи меньше одного сантиметра — это не грязь, — пошутил Андрей.

— А если больше? — буркнула Нина.

— Сама отвалится.

— Точно, Рыжий. Чем больше грязи — ширше морда! А чем ширше морда, тем сплоченнее наши ряды, — вспомнил Пашка избитую туристическую поговорку.

Нина махнула на остряков рукой и побрела вслед за Андреем.

— Батарейки почти сели, что будем делать без света? — вздыхала Светлана.

— А если сделать факелы? — предложила Галка.

— Из чего? — обернулся к ней Вадим.

— Из лишней одежды, — не задумываясь, ответила девушка.

— Хотелось бы узнать, где ты возьмешь лишнюю, а главное, сухую одежду?

— Хватит болтать! Надо идти пока фонарики светят, — прервал их Андрей.

— А потом что будем делать? — спросила Нина.

— Выберемся! У нас есть запас свечей.

Товарищи по несчастью медленно шли по галерее, ощетинившейся остриями сталактитов, сказывались усталость, скудость освещения, голод, трудный маршрут. Большую часть пути ползли. Когда выбивались из сил, Андрей разрешал короткий отдых, затем вновь поднимал группу.

Никто не знал, сколько прошло времени с тех пор, как они спустились под землю. Устав ползти на четвереньках, путешественники, как только им представился случай, свернули в просторный туннель. Пройдя с десяток метров, вышли к большому водоёму. Ни рябь, ни волны не колебали воду, отражавшую слабый свет фонаря, блики от которого попадали на потолок, а оттуда опять на воду, искажая дно. От игры призрачного света озеро казалось пугающе бездонным.

Несговариваясь, вернулись в предыдущую галерею, где в небольшом тупичке, примыкавшем к длинному узкому туннелю, расположились на отдых. Не так давно им опять пришлось испачкаться в жидком глиняном месиве, но мыться в холодной воде озера никому не хотелось. Измотанные, промокшие, грязные, голодные, подавленные и теряющие надежду люди рухнули на холодный каменный пол. Сухари, несмотря на жесточайшую экономию, кончились. Большой фонарь почти не давал света. Путь, лежащий впереди, был полон неожиданностей.

Пашка решил поднять настроение друзей и продекламировал:

— Тяжела и неказиста /Жизнь простого программиста. /Ну, а если не простого, /Интересна и понтова!

— Может, уймешься? И без тебя тошно! — пихнула его в бок Нина.

Путников охватило чувство апатии, полнейшего безразличия ко всему происходящему. Спустя короткое время они ощутили тяжесть, давление и какое-то сверление в височной области. У всех возникло огромное желание покинуть это место. Но сил идти не было. Сидели прижавшись друг к другу, стараясь не думать, что их ждет впереди. И тут послышался звук, похожий на чей-то тяжелый вздох, затем ещё один.

— Что это? Я такого никогда не слышал, — сказал Павел.

— Он с той стороны, откуда мы пришли. Что это?

— Тебе, Вадим, интересно, вот пойди и узнай, — проворчала Светлана.

— Кажется, похолодало. Меня знобит, — поёжилась Галка.

— А меня знобит всё время, что я нахожусь здесь, — недовольно ответила Нина.

— Звук похож на шум приближающегося поезда, — сказала Алька.

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Таганская, — съязвил Павел.

— Может, где-то произошёл обвал? Вы чувствуете, как дрожит пол в пещере? — прислушиваясь к звукам, спросил Андрей.

— Ты прав. Дрожит и трясёт одновременно, — согласился с ним Вадим.

— А я думала, это меня трясет и лихорадит, — приподнялась на локте Светлана.

Всё внимание ребят было направлено на определение источника непонятных звуков. Гул постепенно перешел в завывание, звуковой ураган становился всё сильнее и сильнее. Вадим не выдержал, поднялся и, взяв фонарь, вышел из убежища.

Через секунду раздался его крик:

— Полундра!!! Наводнение! Спасайся кто может!

Забыв про усталость, похватав рюкзаки, они побежали вслед за Вадимом по самой широкой галерее, обгоняя друг друга. Алька оглянулась — внутри всё похолодело. В десятке метров с диким рёвом мчался пенящийся вал, покрывая все углубления и выступы пещеры.

— Мы не успеем убежать! Надо забраться на стену! — крикнул Андрей.

Размышлять было некогда. Поблизости находилось только одно возвышение: остроконечный скальный выступ, похожий на палец, к которому ребята бросились. Когда первая волна их настигла, они добрались лишь до середины.

Алькины пальцы судорожно вцепились в скалу. В следующее мгновение вода попала в рот, захлестнув с головой. Её беспощадно затягивал ледяной водоворот. Руки быстро слабели. Волны оторвали её от спасительного камня. Девушка хотела крикнуть, но вода попала в рот. Чтобы не захлебнуться, приходилось молчать. В этот момент чья-то рука схватила её за шиворот и потащила вверх. Алька вынырнула на поверхность, немного отдышалась и открыла глаза. В тусклом свете фонаря, который Вадим пристроил как можно выше, увидела Павла, занимавшего ближайший к ней выступ.

— Как ты? — крикнул он.

Алька поняла, что это Пашка выловил её из водоворота. Благодарно кивнула и слабо улыбнулась. Из-за бившего озноба членораздельно говорить не получалось. Отдышавшись, огляделась. Спаслись все. Ребята, цепляясь за неровности природной колонны, в экзотических позах расположились на разной высоте скалы. Разговаривать было невозможно: рёв воды не позволял услышать друг друга, поэтому вопросы и ответы передавали по цепочке.

Уровень воды медленно, но неуклонно поднимался. Алька находилась ниже всех. Она отвела глаза. Было жутко смотреть на грязный поток, клокочущий у ног: «Ещё немного и наше пристанище уйдет под воду, а мы вместе с ним», — с какой-то безнадёжностью отстранено подумала она и впала в спасительное забытьё.

Как долго она находилась в таком состоянии — неизвестно. Очнулась, когда стояла по пояс в воде, а волна с ожесточением била по ногам, кидая в лицо грязные клочья пены.

Девушка замёрзла, её зубы выбивали дробь. Ребята ожесточенно о чём-то спорили. Альку охватило полнейшее равнодушие. Спустя некоторое время подумала: «Умереть всегда успею». С усилием стряхнув безразличие, прислушалась к разговору.

— Уровень воды повышается медленнее. Зловещий гул стихает, — сипел Вадим.

— Ты слышишь удары внизу? — спросил Павел.

— Это камни перекатываются по дну, — предположил Вадим.

Тут вмешался Андрей, который долго смотрел на воду и что-то прикидывал в уме.

— У меня идея! Надуем Пашкину лодку, сложим в неё рюкзаки, обвяжем верёвками и, держась за лодку, поплывем. Поток нас вынесет на поверхность.

— Идея хорошая! Вода ещё некоторое время будет стоять в туннеле.

Нам на этом насесте долго не протянуть. Ещё немного и начнём обживать эту уютную во всех отношениях могилку, — обрадовался Вадим.

Пашка выкрикнул:

— Мальчику, видно, с детства везло — /Паводок видел он только в кино. /Огромной волной его смыло с карниза — /Больше не будет смотреть телевизор, — затем добавил, — вот и моя лодка пригодилась. А вы смеялись. Ну-ка, быстро все сказали, какой я молодец!

— Молодец, молодец! Доставай своё плавсредство.

Началась возня: нужно было вытащить из рюкзака лодку, надуть, затем осторожно спустить. Павел прыгнул в воду. Он следил за тем, чтобы борта не соприкасались с острыми выступами каменного столба. Ребята грузили рюкзаки, обвязывали их верёвками, делали специальные петли, чтобы удобно было держаться.

— Всё! Спускайтесь. Осторожно! Не переверните лодку, — кричал Андрей девушкам.

— Не бойтесь, не утоните! Моя лодка может выдержать триста пятьдесят килограмм. Держитесь за петли и плывите за ней!

Андрей пристроил фонарь в центре лодки и выкрикнул последнее напутствие:

— Лодка не должна удариться о стенки пещеры. Иначе нам крышка!

Всем понятно?

Алька не думала, что плыть, цепляясь за верёвочную петлю, привязанную к лодке, так трудно. Девушку то сносило назад, то затягивало под днище. Камни и скальные выступы больно толкали в спину. Вода захлёстывала с головой. Нужно было беспрестанно работать ногами и руками, чтобы держаться на поверхности, а не волочиться позади «ковчега», и следить, чтобы лодка не касалась стен туннеля.

Вскоре перед глазами девушки затанцевали желтые круги. Горло стиснуло, словно железным обручем, в висках застучало. Она продолжала мёртвой хваткой цепляться за верёвочную петлю, закреплённую на борту лодки: великий инстинкт самосохранения помогал бороться за жизнь.

«Когда же, наконец, придёт второе дыхание?» — думала Алька. Раньше ей казалось, что второе дыхание редкое явление. Теперь из-за постоянного напряжения и усталости оно приходило до двадцати раз на день, и если его долго не было, удивлялась.

Полумёртвые от усталости, еле шевеля руками и ногами, почти в полной темноте ребята плыли по течению. Они не знали, что ждёт их впереди.

Впрочем, им было всё равно, главное, они спаслись от смерти.

Нахлебавшись воды, Алька так выбилась из сил, что уже не могла распухшими и негнущимися пальцами цепляться за лодку. Отпустив верёвочную петлю, она медленно опускалась на дно. И тут, о чудо: ноги коснулись дна, затем что-то дёрнуло её за руку и резко потянуло вверх. Она так и не поняла, что произошло. Резкая судорога схватила тело. Зубы, стиснутые от боли, не давали возможности даже застонать. Не понимая ни того, что случилось, ни того, где находится, Алька в очередной раз потеряла сознание.

 

Читать следующую главу   Купить роман