ГЛАВА IX. Уж, попала, так попала

— Так вот ты какая, шизофрения! — хмыкнула девушка с редким именем — Флора. Но что поделаешь, если твои родители — ботаники! Не в смысле зануды, неудачники, нет! И мать и отец были успешными ландшафтными дизайнерами, что в настоящее время считается престижной профессией. После «Тимирязевки» родители Флоры организовали семейную фирму по приведению в цивилизованный вид дачных участков людей, не имеющих ни желания, ни таланта работать на земле.

Когда родилась дочь, имя было выбрано единодушно — Флора.

— Меня вот только забыли спросить, — ворчал иногда их отпрыск. — Вам бы самим такое имя, на котором все окружающие оттачивают остроумие: «Милочка, а где твоя сестрица Фауна, что-то её не видно?»

Время шло. К своему имени она привыкла — как-никак прожила с ним почти двадцать лет — и не позволяла его сокращать. Теперь оно стало предметом гордости, поэтому не отзывалась ни на Леру, ни на Лору, ни на Фло. Этому способствовали рассказы о дедушке Флоре Валериановиче.

Она составила представление о нём со слов родителей: невысокий, худой, но очень бодрый и жизнерадостный человек с густой светло-русой шевелюрой и мудрыми голубыми глазами. Это был спокойный, добрый и приятный в общении человек. Она неоднократно слышала, что похожа на него. Флор Валерианович был известным травником, способным распознать и вылечить многие болезни, потому что, как утверждали злые языки, был… колдуном. Его заметки с описанием лекарственных трав и рецептов давно перекочевали на рабочий стол девушки. Как и деду, ей нравилось заниматься фармакологией.

Флора Фёдоровна Корсакова уверенно стояла на ногах. Так считала она, так считали её родители. За плечами было три курса ветеринарной академии. Всё свободное время она проводила в зоопарке, где с удовольствием совмещала и должность помощника главного ветеринара, и конюха, и обслуживающего персонала. Героические попытки родителей привить дочери любовь к садоводству не увенчались успехом, её интересовало создание новых лекарственных препаратов.

Главный ветеринарный врач зоопарка — по совместительству ангел-хранитель и работодатель — Сергей Сергеевич не одобрял её увлечения фармакологией. Он бубнил, что уже есть разработанные и давно апробированные алгоритмы лечения, есть лицензированные лаборатории, где изготавливают лекарства опытные провизоры, поэтому нечего фантазировать. Флора старательно избегала споров на эту тему, но продолжала собирать травы, составлять микстуры и… испытывать их действие на себе, что тщательно скрывала и от родителей, и от Сергея Сергеевича.

Несмотря на то, что жизнь Флоры была насыщенной и разнообразной — учёба, работа, научная деятельность, — родители постоянно беспокоились.

— Когда ты повзрослеешь и перестанешь отгораживаться от окружающего мира? Годы летят быстро, надо создать семью, а не прятаться в вольерах и клетках за спинами непарнокопытных и млекопитающих.

— Вам хорошо! Вы — счастливые люди. Любите друг друга, в восторге от своей работы и почему-то считаете, что так должно быть у всех. Я тоже хочу быть счастливой. Любимое дело нашла, осталось только встретить человека, которому буду интересна я и моя работа.

— Поэтому ты никуда не ходишь и ни с кем не встречаешься?

— Какие мои годы? Вы уже записали меня в старые девы?

— Посмотри на себя! Ты маленькая, хрупкая, тебе нужен человек, который будет защищать и оберегать…

— От чего оберегать? От кого защищать? Ну, маленькая, и что? Вы тоже не гулливеры. Не так ли, мамуль?

…Однажды утром, когда семья собралась в столовой за завтраком, начался традиционный разговор о планах на предстоящий день.

— Сергей Сергеевич недавно звонил, сообщил, что ваш новый провизор — очень приятный молодой человек — на тебя с интересом поглядывает.

— Это тот, который руки не знает куда девать? Думаю, он теперь будет смотреть в противоположную сторону, — усмехнулась девушка.

— Ты дала ему пощёчину?

— Нет, я дала ему… подержаться за электрошокер, — ухмыльнулась Флора.

— Боже, в кого ты такая уродилась?

— Это вы меня спрашиваете? Ладно, не скучайте! Мне пора. Увидимся вечером.

— Дочь, куда собралась? Каникулы ведь, — спросил отец.

— Поедем с нами. У нас замечательный проект: заказали японский садик, — предложила мама.

— Это сад камней, что ли? Как в храме Рёандзи?

— Нет. Каре-сансун — сад из песка и камней — сейчас в России не востребован, — с сожалением вздохнул отец, — кстати, у хозяев есть два добермана… и сын. Уверен, ты найдешь с ними общий язык.

— Понятно, — вздохнула Флора, опять матримониальные планы. — Нет, так дело не пойдёт! Я сама найду того, кто мне нужен. Не опекайте. Не маленькая. Справлюсь.

— И куда ты хочешь пойти?

— Забыли? Я же говорила. У Фроськи молоко пропало, лисята ещё глаза не открыли, а смеси составлять это та ещё морока: то калорийная, то жидкая. Вот я, полистав дедулины записи, обнаружила рецептик, надо только несколько травок найти.

— Так сделай пробежку по аптекам, — посоветовала мать.

— Да ну! Я им не доверяю: коробочки красивые, а содержимое… У дедушки такая травка описана, но её нет ни в одном определителе. Вот и прогуляюсь в лесок.

— Одна!? Забыла? Дедушка ушел в лес за редкими растениями и не вернулся.

— Когда это было! Чего вы боитесь? Я с собой электрошокер возьму.

— Надолго?

— К вечеру вернусь.

— Оденься потеплее, возьми бутерброды, компас и… — начала перечислять мать.

— Не беспокойтесь, вы сами меня столько лет таскали за собой по всяким экспедициям то на Кавказ, то на Алтай, — остановила её Флора.

— Дочур, звони чаще, чтобы мы не волновались. Хорошо? — попросил отец.

— Не переживайте! До вечера. Я побежала.

Девушка поцеловала родителей. И пока они не опомнились, ушла к себе.

Положила в рюкзак бутерброды и воду. Поспешно облачилась в армейский комбез и высокие ботинки, с особой тщательностью уложила в пластиковый пакет дедову рукопись в чёрном кожаном переплете. Привычным движением собрала длинные светлые волосы в тугой узел и спрятала под панаму защитного цвета. В таком наряде она походила на маленького худенького солдатика и выглядела несколько комично. Посмотрев на себя в зеркало, улыбнулась своему отражению и сказала:

— То что надо! Проблем меньше.

Она доехала на автобусе до железнодорожной станции и взяла билет. Было десять часов, когда села в полупустой вагон и открыла дедову записную книжку — так она называла толстенный фолиант — почему-то захотела спать. Осторожно уложила рукопись в рюкзак и закрыла глаза.

Флора проснулась через два часа. За окном мелькали поля, заросшие васильками и ромашками, светлые берёзовые рощицы и перелески. Когда поезд остановился у деревянной платформы, она подхватила рюкзак и выскочила из вагона. Электричка ушла, а девушка остановилась у деревянного стенда, на котором от руки было написано название остановки.

— Странные люди: такому живописному месту названия не нашли какие-то километры написали. Нет, пусть будет как в мультике, — она чёрным маркером написала «Ромашково». — Надо посмотреть расписание в обратном направлении. Ого, у меня целых пять часов с хвостиком до ближайшей электрички. Ничего не скажешь, движение на этой ветке очень интенсивное.

Для прогулки выбрала ближайшую берёзовую рощицу. Забросив за плечи рюкзак, спустилась по ступенькам с платформы и с наслаждением вздохнула. В траве громко стрекотали кузнечики, над цветами порхали яркие бабочки. Девушка, напевая забавную детскую песенку про зелёного кузнечика, пошла в выбранном направлении.

Шла не торопясь, наслаждаясь чистым воздухом. После городских запахов аромат разнотравья пьянил. Время не имело над ней никакой власти, не надо было расставлять приоритеты, привычный цейтнот отступил. Редкое ощущение. И она безмятежно улыбалась, не зная чему. Заблудиться не боялась, по словам отца, у неё было врожденное чувство направления, а компас брала, чтобы мама не волновалась.

Побродив безрезультатно по лесу часа три, сказала:

— Дедуля явно пошутил или напутал. Такой травы здесь нет. Может, он имел в виду тропический лес, а не среднюю полосу России?

Ответа на вопрос она, разумеется, не получила и повернула обратно. На лесной опушке, откуда была видна остановка, девушка села на поваленную берёзку.

— Буду настоящим туристом, берущим с собой много еды и всё съедающим во время первого привала. Возможно, потом что-нибудь стоящее придёт в голову.

Достала из рюкзака чистую льняную салфетку, разложила бутерброды с сыром, которые с удовольствием съела, запивая минеральной водой прямо из горлышка. Ярко светило солнце. Она сидела на поваленном дереве, наслаждаясь звонкими птичьими трелями и покоем. Смирившись с мыслью, что сегодня ей не повезло: необходимое растение не попалось. Внезапно внимание привлёк небольшой овражек, расположенный в метрах десяти: узкий, извилистый, окружённый густой порослью орешника, круто спускающийся вниз. В самом овраге ничего примечательного не было, но над ним клубился плотный зеленоватый туман. Это очень заинтересовало Флору.

— Странно, даже ветерок его не разгоняет, — удивилась девушка, рассматривая необычный феномен.

Посмотрев на часы, отметила, что до электрички ещё целых два часа. Она свернула остатки трапезы, собрала рюкзак и, держась за гибкие ветви орешника, стала спускаться.

Правая нога зацепилась за корень, выступающий из земли и, потеряв опору, Флора кубарем скатилась вниз. Ей повезло, дно оврага было сухим и густо устланным прошлогодней опавшей листвой. Потерев оцарапанное веткой лицо, поднялась на ноги и огляделась. В овраге царил полумрак, а тумана не было: «Наверное, померещилось», — грустно подумала Флора и стала энергично выбираться обратно. По выступающим корням можно было идти, как по лестнице, перилами служили всё те же ветки орешника.

— Хватит приключений на мою голову. Хорошо хоть не ушиблась и ничего не сломала, кроме часов, вздохнула она, посмотрев на треснувшее стекло на циферблате.

Поправив за спиной рюкзак, отряхнулась и … застыла.

— Головой ни обо что не ударялась, а местность не узнаю, — прошептала девушка, растерянно оглядываясь и удивляясь тому, что спускалась в светлом березняке, а вылезла в тёмном ельнике: — Может, опять спуститься в овраг, а затем выбраться с другой стороны? Да нет, овраг крошечный! Я никак не могла проглядеть такой ельник, да и берез здесь нет, и туман пропал. Вот наваждение! Что же мне делать?

Постояв минутку, сказала:

— Всё равно надо брать ноги в руки и мчаться на электричку, а то родители начнут беспокоиться. Идея! Посмотрю время на мобильнике. До электрички больше часа. Осталось только понять, куда же мне идти.

Она подняла голову, пытаясь определить направление по солнцу, но небо затянули мрачные тёмные тучи, неизвестно откуда взявшиеся.

— Становится всё страньше и страньше! Я спускалась в овраг, когда ярко светило солнце и вокруг были берёзы, прошло минут пять, стало пасмурно, а кругом одни ёлки. Будем опираться на логику: когда я обедала, овраг находился впереди меня, значит, пойду в противоположную сторону.

Подул пронизывающий холодный ветер, девушка поёжилась.

— Надо добраться до станции, гроза собирается. Видно придётся обращаться к отцу за помощью. Вот уже с полчаса иду, а местность по-прежнему незнакомая, — с отчаянием прошептала Флора.

Положение было таким непонятным, что очень хотелось услышать родной голос.

— Уж, отец-то обязательно посоветует что-нибудь стоящее, — сказала она себе.

После нескольких безуспешных попыток дозвониться родителям и звонков всем, кто был в памяти ее Nokia, расстроенная девушка с раздражением затолкала мобильник в карман штормовки.

— Раз помощи из зала ждать не приходится, буду выкручиваться самостоятельно! Может, влезть на какую-нибудь сосну? Сверху видно лучше.

Она подняла голову, выбирая перспективное для подъема дерево, но отказалась от этой идеи: ближайшие ветви начинались метрах в двух над землей, чтобы добраться до них, нужна была лестница.

— Придётся идти наугад. Буду искать речку. У воды всегда живут люди.

Флора прислушалась, но ветер сильно раскачивал верхушки деревьев, услышать плеск воды не было никакой возможности. Решив держаться прежнего направления, девушка вздохнула и пошла дальше. Лес стал дремучим, ёлки и сосны сменились могучими деревьями с толстыми стволами, таких она прежде не видела.

— Надо же, сошла с электрички, побродила с часок по полянкам и заблудилась в трех соснах. Может, меня леший крутит? Или я сошла с ума? Так вот ты какая, шизофрения! Мне всегда казалось, что с ума сходят постепенно, а я вот так сразу. Да, быстро у меня крыша поехала, и безо всякого предупреждения. Обидно… — грустно-ироничный монолог был прерван, когда деревья расступились, и она вышла на крошечную лесную полянку, в центре которой стояла маленькая бревенчатая избушка. Крыша сооружения была не из привычной металлочерепицы или шифера, а из… сухой травы и веток. Девушка глазам своим не поверила.

— Хорошо хоть не на курьих ножках. Хотя в моём положении выбирать не приходится. Вот-вот начнется гроза, — с тревогой посмотрев на небо, вздохнула она.

Подойдя к избушке, постучала в дверь.

— Скорее всего, здесь никто не живёт. Избушка заброшена, — вслух сказала она и толкнула толстенную дверь, которая со скрипом отворилась.

Флора попыталась войти внутрь, но дверной проем загородил высокий — на целую голову выше — худощавый парень, одетый в длинную рубаху до колен, овчинную безрукавку и какие-то странные мешковатые штаны. Хозяин дома был босым. Настороженно, не мигая, рассматривал её медового цвета глазами, хмуря густые сросшиеся на переносице тёмные брови, которые необычно выглядели в сочетании с совершенно седой шевелюрой. Длинные густые волосы парня достигали плеч и были перехвачены кожаным ремешком, образуя некое подобие конского хвоста.

«Теперь я понимаю, что означает косая сажень в плечах. Это когда плечи человека полностью совпадают с дверным проёмом», — удивилась Флора странному в этих обстоятельствах приступу остроумия.

Мужчина в свою очередь внимательно разглядывал её, загораживая вход. Он ни о чём не спрашивал, не предлагал ей ни пройти в дом, ни проваливать подобру-поздорову. Мысленно окрестив незнакомца Седым, девушка подумала: «Какой странный тип!»

Конечно, при других обстоятельствах она не навязывала бы своё общество столь оригинально выглядящей личности, но выбирать не приходилось. Блеснул ярчайший зигзаг молнии, раздался оглушительный гром. Это решило исход их молчаливого противостояния. Флора проскользнула внутрь, рассудив, что в такую погоду выталкивать одинокого путника не будет даже самый отъявленный злодей.

Она оказалась в единственной комнатке, самой большой достопримечательностью которой была огромная печь. Остальное пространство занимали грубо сколоченный деревянный стол и две лавки, расположенные напротив друг друга. Обстановку жилища она с трудом разглядела в тусклом свете, проникающем из крошечного окошка. Других источников освещения не было.

Флора вдохнула запах жилья. Она знала, если ей понравится запах дома, то понравятся и хозяева, потому что души людей, долго живущих в определённом месте, проявляются запахом, который совершенно невозможно ни выветрить, ни заменить каким-либо искусственным ароматом. Отец, знакомый с её теорией, называл Флору неисправимым кинестетиком. Отметив, что запах, присущий этому жилищу, ей нравится, решила выяснить, где оказалась. Не торопясь прошла в комнату, сняла оттянувший плечи рюкзак и села на ближайшую к двери лавку, с интересом поглядывая на хозяина домика.

Незнакомый человек сел напротив, глядя на неё со смесью тревоги и удивления. Его лицо не казалось отталкивающим, несмотря на глаза странного цвета и сросшиеся на переносице брови. Высокие скулы и чётко очерченный подбородок делали его привлекательным. Флору это успокоило, тем более, что понравился запах его жилища.

Молчание затянулось. Девушка ожидала начала разговора, считая, что первым должен заговорить хозяин. Комнатку на миг осветила яркая вспышка молнии, сразу же раздался громкий раскат грома.

— Ты кто? — отрывисто низким хриплым голосом спросил Седой.

— Человек! — вызывающе ответила девушка.

— Кто?

— Человек!

— Обыкновенный человек? — допытывался незнакомец.

— Нет, необыкновенный. Очень голодный, усталый и заблудившийся.

Флора сняла панамку и вытащила заколку из волос, которые рассыпались по плечам густой волной.

— Девушка?! — удивленным голосом спросил незнакомец.

— А что, разве не видно? — сухо ответила вопросом на вопрос Флора, которую раздражала игра в вопросы и ответы.

— Как ты сюда попала?

— Ногами. Как же ещё?

— Что делаешь в лесу?

— Траву ищу, — устало пояснила Флора.

— Так ты травница?

— Я пережду у тебя грозу? А завтра ты покажешь, в каком направлении электричка. И я уйду.

— Кого ты хочешь найти?

— Электричку…

— А кто это?

— Как кто? Ну, это такое средство передвижения… Ездят на ней… — удивляясь вопросу, пояснила девушка.

— Ты потеряла харлуга по имени Электричка? Могу поискать. Какой он масти?

Флора на миг потеряла дар речи, с испугом глядя на незнакомца. Но тот был абсолютно серьёзен.

— У меня нет никакого… харлуга, а электричка — это машина, которая ездит по рельсам…, ну, такая длинная… зелёная…

— Она плавает по воде? — спросил Седой.

— Не по воде, а по железной дороге, — осторожно поправила его девушка.

— Дорога из железа? Никогда о такой не слышал.

— А ты кто? Куда я попала?

— Я тоже хочу знать, кто ты и куда направляешься?

— Опять мочало начинай сначала, — вздохнула Флора. — Человек я. Заблудилась я. Домой попасть хочу. Что не ясно-то? — тоскливым тоном перечисляла девушка.

Порывшись в кармашке камуфляжа, достала железнодорожный билет. Этот маленький клочок бумаги почему-то успокоил: «Наверное, как всякое дитя цивилизации, я сразу лезу за каким-нибудь документом. Всё-таки, похоже, что это не я сошла с ума, а кто-то другой», — подумала девушка.

— Вот мой обратный билет! — и протянула мятую бумажку незнакомцу.

Тот осторожно взял из её рук билет, понюхал его, затем вернул обратно и спросил:

— Ты не назовёшь имя мастера, который так искусен в написании рун? Он работает на короля?

— Мастер? Король? — поразилась Флора.

Вспомнилась фраза из известного армянского мультфильма: «Какой заяц? Какой орёл? Какая блоха?». Девушка с трудом сдержала смех, испытывая странную смесь мыслей и чувств. Совершенно не хотелось вести абсурдный, с её точки зрения, диалог с незнакомым человеком.

— Я — Флора, а тебя как зовут?

— Хитар!

— Вот так имечко! И что оно означает? — изумилась девушка.

— Ну, это такая ягода, её сушат и добавляют в еду…. Мама считала, что у меня глаза такого же цвета, — смущенно ответил Седой.

— Ягода? Никогда не слышала о такой, может, изобразишь? — заинтересовалась Флора, доставая из кармашка рюкзака блокнот и зелёный фломастер.

Парень взял фломастер и с недоумением повертел его в руках.

— Такое ощущение, что ты никогда не видел принадлежностей для рисования. Она взяла фломастер и, сняв колпачок, крупными штрихами нарисовала в блокноте листик клёна.

— Здорово! — с восхищением сказал Хитар. — У меня так не получится.

Он осторожно взял в свою большую ладонь фломастер, сжал его в кулаке и коряво изобразил несколько ягод, собранных в гроздь.

— Так это же виноград! — догадалась девушка. — А в сушёном виде — изюм! Слушай, у тебя и глаза такого же цвета, как изюм. Можно я буду тебя так называть?

— Изюм? Но это же чужое имя! Зачем оно мне? — растерялся парень.

— Не хочешь, как хочешь, — покладисто согласилась Флора, но про себя тихо добавила: «Для меня ты всё равно Изюм».

— А твоё имя, что означает? Я никогда такого не слышал.

— У меня редкое имя! Так зовут богиню — покровительницу растений.

— Ты — богиня? — приподнялся с места Хитар, с изумлением глядя на девушку.

— Ты что? Какая из меня богиня? — устало отмахнулась от него Флора. — Меня назвали в её честь. Родители — ландшафтные дизайнеры. Вот и приходится отдуваться из-за их богатой фантазии.

— Кто твои родители?

— Садовники, — упростив название, пояснила Флора. — Сады разбивают, цветы и деревья выращивают.

— У короля?

— Какого короля? В лесу монархия?

— Король не в лесу, король в столице, — как маленькой поучающим тоном произнёс новый знакомый.

— А как столица называется? — поинтересовалась Флора, надеясь услышать знакомое название. — Мало ли, кого этот странный человек называет королём? Может, местного мафиози.

— Ритарха.

— А короля как зовут?

— Так же как и раньше — Йолис III.

— Так, очень интересно! И какая это страна?

— Зерания, а рядом Нилагия и Кегония. Откуда ты пришла, если этого не знаешь?

— Из Москвы — это столица России, — в свою очередь озадачила собеседника Флора.

— А это где?

— Слушай, я устала от бестолкового разговора. Кто я? Что это? Где это?

Утро вечера мудренее. Завтра я попробую связаться с родителями, они заберут меня и ответят на все твои вопросы.

— Если они придут сюда, то, конечно, ты можешь идти, а если нет, то одну я тебя не отпущу. Мало ли что? Я удивлен, как ты без оружия добралась до моего жилья! Здесь вокруг много кого…. Люди сюда не заходят…

— Это я заметила, — усмехнулась Флора. — Если я не смогу дозвониться родителям, тогда ты меня проводишь до ближайшего к Москве населенного пункта?

— Но я не знаю, где это…

Девушке показалось, что Хитар искренне огорчился, что не может помочь.

— Тогда проводи до ближайшего посёлка, а там я сама разберусь.

— Есть хочешь?

За неё ответил громким урчанием желудок. Парень с улыбкой посмотрел на порозовевшую девушку.

— Ну, что смотришь, я же ясно выразила согласие поужинать! — за нарочитой грубостью попыталась скрыть смущение Флора.

— Ты любишь сырую или жареную? — спросил Хитар, ставя на стол деревянное блюдо с мелкой рыбешкой золотистого цвета.

— Я суши не люблю.

— Это не суши, это фрякса.

— Давай свою фряксу.

Она решила, когда вернётся в Москву, то купит книги по психиатрии, чтобы точно знать с какой патологией в этой глуши столкнулась. Может, в научной литературе есть описание таких случаев, когда человек, живущий в одиночестве в лесу, сходит с ума таким образом, что придумывает не только новые названия хорошо известным вещам, растениям, животным, но и даёт собственное описание мира: «Самое главное правило при общении со странными людьми: во всём с ними соглашаться», — вспомнила Флора избитую истину.

Она поискала глазами вилку, но не нашла. Откинув церемонии, взяла крошечную золотистую рыбку рукой и положила в рот. Проглотив, восхищённо воскликнула:

— Ой, как вкусно! — и потянулась за следующей.

— Ешь, я ещё принесу! Я сегодня много их наловил. Как знал, что ко мне явится такой прожорливый гость, — добродушно улыбнулся Хитар; с его лица спало напряжение.

Когда блюдо опустело, девушка поискала глазами рукомойник, не найдя ничего похожего, спросила:

— Спасибо за ужин, Хитар. Где можно помыть руки?

— Зачем мыть, когда можно облизать? — удивился тот.

— Ладно, обойдусь своими средствами, — вздохнула Флора, и, достав пачку бумажных салфеток, вытерла измазанные рыбой руки.

Затем вытащила мобильник. Связь отсутствовала. Хозяин домика зорко наблюдал за её действиями.

Перестав нажимать на кнопки и убрав телефон в рюкзак, спросила:

— А ты с кем живешь?

— Один.

Девушка задумалась, слишком много вопросов ей хотелось задать, но она боялась вызвать его недовольство: «Интересно, почему он здесь живёт? Либо скрывается от правосудия, либо сектант. Надо выяснить…».

— Почему ты поседел? У тебя что-то случилось? Ты здесь раны залечиваешь… душевные?

— Ничего у меня не случилось. И я не седой… Я серебристый! — обижен но засопел Хитар. — У нас в роду все такие.

— А тогда почему один живешь, а не с родичами? Скрываешься от кого-то?

— Почему скрываюсь? Это мой лес, я здесь живу.

Про себя девушка решила, что он сектант-отшельник. Ей следует узнать не нашла ли себе пристанище в лесу какая-нибудь секта.

— А твои родичи живут рядом?

— Нет, наш род предпочитает уединение.

— А ты не знаешь, когда конец света? — спросила она в надежде прояснить ситуацию.

— Я не пророк, откуда мне это знать? — удивленно расширив глаза, после минутной паузы ответил Хитар.

Флора решила, что ошиблась: «Изюм не имеет никакого отношения ни к криминалу, ни к религии. Хочется надеяться, что он живёт один только из-за своей природной нелюдимости».

За окном завывал ветер и хлестал ливень, в домике было тепло и уютно, царил полумрак, глаза у девушки слипались.

— Я очень устала и хочу спать.

Несколько мгновений непонятный знакомый смотрел на нее, после чего спросил:

— А ты совсем меня не боишься?

— А надо? — сонным голосом поинтересовалась Флора. — Ты — каннибал, людей ешь?

Её вопрос вывел Хитара из себя, он возмущённо вскочил на ноги.

— Да ты что?

— Тогда зачем бояться! У тебя глаза добрые.

— А как же ты ходишь по лесу без оружия? Не страшно?

Флора покопалась в рюкзаке.

— Я ношу с собой электрошокер от бешеных собак и нехороших людей.

— А шеров этим тоже можно … успокоить? — хмуро поинтересовался парень.

— Не пробовала. Если на меня нападёт этот самый шер, обязательно скажу тебе о результате, — беспечно улыбнулась девушка.

— Ну, если так, забирайся на лежанку, — Хитар указал на печь. — Там есть шкуры силов, не замерзнешь.

— Хорошо, — согласилась Флора.

Расшнуровала ботинки, сняла камуфляжную куртку и осталась в брюках и мужской рубашке. Встав на лавку, смело полезла на печь, захватив с собой рюкзак с электрошокером. Её разбирало любопытство: очень хотелось знать, кто такие силы. Оказавшись на лежанке, обнаружила обыкновенные овечьи шкуры, правда очень хорошей выделки, и зарылась в них.

Запах овчины был не сильным, а усталость — большой. Выкинув все пессимистичные мысли, пробормотала под нос:

— Вот, приеду домой и все расскажу родителям, хотя, скорее всего, они мне не поверят. Да я бы и сама не поверила, услышав такую историю. Ладно, последую замечательному совету незабвенной Скарлет О’Хара: «Я подумаю об этом завтра!»…

***

Алька с сожалением закрыла тетрадь и, посмотрев на заходящее солнце, вскочила на ноги. Времени как раз оставалось только для того, чтобы на брать небольшую охапку хвороста и бежать в лагерь.

— Представляю, как раскричатся девчонки! Громче всех будет визжать Светка: «Где тебя носило весь день, если ты собрала столько, что не хватит даже на то, чтобы вскипятить канн?»

Всю дорогу до лагеря девушка придумывала себе оправдания.

— Чтобы мне такое сказать? Может, соврать, что плохо себя чувствую? … Тогда из лагеря не уйдёшь… Ладно, буду молчать и делать вид, что целый день купалась и загорала у озера… Какое они имеют право на меня орать? Мне лично наплевать, чем они занимаются целый день. Почему они не оставят меня в покое?

 

Читать следующую главу   Купить роман